ЗЕРКАЛО

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » ЗЕРКАЛО » Стихи и проза любимых авторов » кое-что со тарого форума..)


кое-что со тарого форума..)

Сообщений 1 страница 13 из 13

1

от Шадо )

Ловушки успеха

Если кому-то везет, всем вокруг сразу интересно, почему везет и за какие заслуги. Особенно недоверчивых граждан, кроме того, интересует следующее. Кто везет и куда. Часто ведь бывает, что на тройке, да с бубенцами, под гармошку, да с красными девками, завезут человека в такое место, что знакомым стыдно рассказать.

Одного недавно завезло таким Макаром в чудовищную дыру. Оглянулся Один: лица вроде знакомые и обстановка та же, но… Взор не радует. Даже наоборот. Пугает. Жена восковая, волосы стеклянные, в глазницах пустота. Любовница еще хуже. Растекается по простыням, вперемежку колени, губы, ягодицы, вместо слов чавканье. В офисе холод и жуть, как в готическом склепе. Подчиненные - скользкие черви. У секретарши рыхлое лицо и синие конечности. Один посмотрел на своего зама и вообще его не увидел. Вместо зама висело подобострастие и облизывалось дрожащим языком. В дополнение ко всему духота и мрак. Один даже снял с петель дверь кабинета. И поставил у стены как крышку гроба.

Макар, который завез Одного в дыру, поначалу хотел бросить его и уехать. Мало ли кого и куда Макару приходится возить по долгу службы? Он уже тройку свою с бубенцами и гармошкой запряг, чтобы мирно отчалить, как вдруг увидел Одного, с надеждой смотрящего в небо. Всякий из людей, попав в дыру, первым делом запрокидывает голову. Что там, дескать? Не плывет ли облако манны? Однако со дна небо кажется бестолковым. В таких местах никто не смотрит вверх больше мгновения. Один стоял и смотрел в небо так, как будто чего-то видел. Или откуда-то знал. Макар заволновался. Хотя он ни разу еще не перепутал, кого и куда везти, в жизни бывает всякое. А в наказание за всякое могут услать в такие места, куда Макар, то есть он сам, коней не гонял.

У Макара тройка вороных коней, три бубенца и три красные девки. Симметрично. Если кто хочет подманить к себе везенье, тому надо знать, что Макар, который везет, обожает всякую симметрию. Кое-кто догадывается об этой причуде Макара. Некоторые, например, боятся смеяться, чтобы потом не плакать. Ушлые русские знахари советовали, собираясь на праздник, завернуть в носовой платок лук. Говорят, что Макар - бюрократ и ему по барабану - горькие это слезы или луковые. Была бы симметрия. Древние регулярно разыгрывали сцены войны и смерти. Любая ритуальная пляска - порция встряски безобидным путем. Нынешние люди не пляшут, а если и пляшут, не зная, как это правильно делать. Вот почему людей колбасит по полной программе.

Девки Макара - спутницы везенья, ведьмы-лихорадки. Красная лихорадка - Огонь. Черная лихорадка - Вода. Рыжая - Медные Трубы. Огонь - первый уровень посвящения для героя, желающего схватить за хвост птицу Счастья. Или выдрать перо у Жар-птицы. Или найти это перо, путешествуя по лесу на волке. Или на своих двоих. Или не перо, а цветок папоротника. Невезучие люди в отличие от везучих топчутся на месте, переливают из пустого в порожнее, говорят "оп", но не прыгают. Чтобы перепрыгнуть через костер и попасть в лес, где водится счастье, нужно подчинить красную лихорадку, то есть свои желания. Напрасно думают некоторые, что желания нужно гасить. Это все равно что в ночь на Ивана Купалу мочиться на костер, вместо того чтобы через него прыгать. Прыгнуть через костер значит взглянуть на свои желания сверху. Сверху желания кажутся доступными. Большинство везучих людей обладают этим качеством от природы. Они никуда не прыгают. Просто правильно желают. Те, кто учится желать по учебникам, часто застревают на одном из этапов реализации. Либо разбегаются и пробегают мимо желания. Либо прыгают в желание и горят. Либо отталкиваются от земли, не добежав до желания. Лично я, если кому интересно, ни через обычные костры, ни через желания прыгать не умею. Можно сказать, что я маг-теоретик, но магов-теоретиков не бывает.

Один, который попал в дыру, магии не учился. Магия в отличие от простого везенья тем и хороша, что маг знает, кто его везет и куда. Если на тройке с Макаром едет маг, Макар не играет на гармошке, а задумчиво ковыряет в носу. Человек непосвященный, типа Одного, перепрыгнув через желание, даже не замечает, что оказался в сказочном лесу. Он не видит камня, на котором написано: направо пойдешь - упадешь, налево пойдешь - огребешь, прямо пойдешь - пропадешь. Это болотистая местность, владения Воды - Черной лихорадки. Правила поведения в лесу - чистой воды магия. Как обходить топкие места не увязнув? Так же, как завязывать полезные знакомства, избегая опасных связей, вкладывать деньги куда надо и когда надо вынимать, в нужном месте оказываться в правильное время и т. п. На сказочном камне дана исчерпывающая инструкция. Можно сказать, путеводитель по болотистым местам.

Ученые дали задание двум группам людей. В одной группе люди считали себя везучими. В другой группе - наоборот. В задании требовалось сосчитать фотографии в журнале. Везучие люди сосчитали фотографии гораздо быстрей, потому что под одной фотографией было крупно написано: "Хватит считать. В журнале 42 фотографии". Невезучие люди считали фотографии целеустремленно, поэтому ни один из них не обратил внимания на постороннюю надпись. Ни по сказочному лесу, ни по реальной жизни тупо двигаться в одном направлении нельзя. Ни налево, ни направо, ни прямо. Выбрав цель, полезно иметь в виду, что жизнь может подкинуть любой сюрприз, и нужно с любопытством смотреть по сторонам. Везучие люди отличаются от невезучих гибкостью. Готовностью в любой момент поменять цель, начать сначала или повернуть назад. Из-за этой готовности везучие очень редко упускают свой шанс, а невезучие шансов не замечают, продираясь сквозь чащу грудью и царапая лицо.

У героя романа Виктора Пелевина "ДПП" была фишка, помогающая везенью. Фишкой являлось магическое число 34. Ничего магического в этом числе не было, кроме того, что главный герой сделал его своим боссом. Он заключал самую провальную сделку, если видел в договоре число 34. И расторгал самый выгодный контракт, если замечал враждебное число 43. Герою постоянно везло, и не потому, что так придумал Пелевин. Любая иррациональная схема управляется с везеньем намного лучше, чем рациональная. Иррациональное не имеет общего с хаотичным. Когда человек действует хаотично, им руководят фрагменты все тех же рациональных схем.
Если человек ходит на светские мероприятия, чтобы завязать полезные знакомства, он может попробовать три схемы знакомств. Первая подтолкнет его знакомиться с теми, кто кажется ему полезным с точки зрения рацио. Это люди будут похожи во всех отношениях на тех полезных знакомых, которые у него уже есть. Если человек попробует знакомиться хаотично, он будет выбирать в зале два или три тоже знакомых типа. И первое, и второе напоминает поиск золота на маленьком участке огромного прииска. Скоро золота, то есть шансов, в этом месте не останется, хотя на территории прииска того и другого полно. Любая иррациональная схема, например, знакомство с теми мужчинами, у которых лысеют виски, или с женщинами, у которых платье застегивается на спине, помогает охватить наибольшее количество шансов. Иррациональная схема - способ борьбы с главным недостатком человеческого мышления: узкой направленностью. Куда бы человек ни повернул, он всегда шагает прямо. С ним ничего не происходит или происходит одно и то же. Человеку не хватает клубочка, по извилистой траектории которого он бы шел, не мешая вещам случаться.

У Макара, который везет, тройка лихих коней. Вороной, гнедой и белый. Прошлое, настоящее и будущее. Если один конь в упряжке спотыкнется, остановится вся тройка. Пока человек не доволен своим прошлым, он не будет доволен настоящим. Надеяться на счастье завтра бесполезно, если не чувствуешь счастья сегодня. Ни один из коней не везет сам по себе. Только симметричная тройка. На тройке бубенцы, а у Макара гармошка. Если человек слышит в душе веселую мелодию - верный признак, что ему везет. Чем громче мелодия, тем быстрее мчится тройка.

Рядом с возницей три красные девки, одна другой краше. Красная лихорадка по имени Огонь нервы щекочет, Черная лихорадка по кличке Вода голову морочит, Рыжая по прозвищу Медные Трубы - сердце точит. Сначала герой должен трое башмаков износить и три посоха разбить, чтобы закалить волю. Пока воля у человека слаба, желания щекочут нервы. Человек бесится от этой щекотки и не находит покоя, будто в него вселились сто чертей. От нетерпения он сам прыгает с повозки везенья, и тройка с хохочущими ведьмами уносится прочь. Воля - это железный посох и железные башмаки. Это инструмент, дающий нервной системе выносливость. Везенье требует от человека устойчивости в виде железной воли, т. е. железных нервов, которым щекотка не страшна.

Как только герой сумел подчинить воле сознание, Красная лихорадка со своей щекоткой оставляет его в покое. Если он нашел иррациональный ключ для путешествия по лабиринтам подсознания, Черная лихорадка отстает от него со своими головоломками. Приходит очередь третьей ведьмы - самой опасной. Когда герой уже готов схватить за хвост Жар-птицу, он видит золотую клетку и не может оторвать от нее завороженных глаз. Хотя Серый Волк предупреждает, что клетка - это ловушка, золото обладает гипнотическим эффектом. То же самое происходит с героем, который, минуя болота, добрался до цветка папоротника. Со всех сторон его обступают прекрасные видения, искушения и соблазны. Как только герой протягивает руки к одному из соблазнов, цветок папоротника исчезает, а над болотом раздается сатанинский смех. Это хохочет лихорадка по прозванию Медные Трубы. Медные Трубы - просто звук, пустой, как и блеск золота, однако люди готовы променять на славу и блеск настоящее счастье. Настоящее счастье наполняет сердце, а не карман. Если в сердце погас огонек Жар-птицы, человек при жизни попадает в царство мертвых. В царстве мертвых много золота и звучат медные трубы, но это дыра. Везенье завозит людей туда и бросает. Редко когда повезет какому-нибудь Одному вернуться назад таким Макаром.

0

2

КРАТКАЯ АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕКА

Одного семинариста спросили на экзамене: «Что такое человек?» Он отвечал: «Животное»... И, подумав немного, прибавил: «но... разумное»... Просвещенные экзаменаторы согласились только со второй половиной ответа, за первую же влепили единицу.

Человека как анатомическое данное составляют:

Скелет, или, как говорят фельдшера и классные дамы, «шкилет». Имеет вид смерти. Покрытый простынею, «пужает насмерть», без простыни же — не насмерть.

Голова имеется у всякого, но не всякому нужна. По мнению одних, дана для того, чтобы думать, по мнению других — для того, чтобы носить шляпу. Второе мнение не так рискованно... Иногда содержит в себе мозговое вещество. Один околоточный надзиратель, присутствуя однажды на вскрытии скоропостижно умершего, увидал мозг. «Это что такое?» — спросил он доктора. — «Это то, чем думают», — отвечал доктор. Околоточный презрительно усмехнулся...

Лицо. Зеркало души, но только не у адвокатов. Имеет множество синонимов: морда, физиономия (у духовенства — физиогномия и лице), физия, физиомордия, рожество, образина, рыло, харя и проч.

Лоб. Его функции: стучать о пол при испрошении благ и биться о стену при неполучении этих благ. Очень часто дает реакцию на медь.

Глаза — полицеймейстеры головы. Блюдут и на ус мотают. Слепой подобен городу, из которого выехало начальство. В дни печалей плачут. В нынешние, беспечальные, времена плачут только от умиления.

Нос дан для насморков и обоняния. В политику не вмешивается. Изредка участвует в увеличении табачного акциза, чего ради и может быть причислен к полезным

200
органам. Бывает красен, но не от вольнодумства — так полагают, по крайней мере, сведущие люди.

Язык. По Цицерону: hostis hominum et amicus diaboli feminarumque1. С тех пор, как доносы стали писаться на бумаге, остался за штатом. У женщин и змей служит органом приятного времяпрепровождения. Самый лучший язык — вареный.

Затылок нужен одним только мужикам на случай накопления недоимки. Орган для расходившихся рук крайне соблазнительный.

Уши. Любят дверные щели, открытые окна, высокую траву и тонкие заборы.

Руки. Пишут фельетоны, играют на скрипке, ловят, берут, ведут, сажают, бьют... У маленьких служат средством пропитания, у тех, кто побольше, — для отличия правой стороны от левой.

Сердце — вместилище патриотических и многих других чувств. У женщин — постоялый двор: желудочки заняты военными, предсердия — штатскими, верхушка — мужем. Имеет вид червонного туза.

Талия. Ахиллесова пятка читательниц «Модного света», натурщиц, швеек и прапорщиков-идеалистов. Любимое женское место у молодых женихов и у... продавцов корсетов. Второй наступательный пункт при любовно-объяснительной атаке. Первым считается поцелуй.

Брюшко. Орган не врожденный, а благоприобретенный. Начинает расти с чина надворного советника. Статский советник без брюшка — не действительный статский советник. (Каламбур?! Ха, ха!) У чинов ниже надворного советника называется брюхом, у купцов — нутром, у купчих — утробой.

Микитки. Орган в науке не исследованный. По мнению дворников, находится пониже груди, по мнению фельдфебелей — повыше живота.

Ноги растут из того места, ради которого природа березу придумала. В большом употреблении у почталионов, должников, репортеров и посыльных.

Пятки. Местопребывание души у провинившегося мужа, проговорившегося обывателя и воина, бегущего с поля брани.

Сноски

1 враг людей и друг дьявола и женщин (лат.).

Чехов А.П.

0

3

О продаже души дьяволу

Петя Несчастных, небритый, бледный, всклокоченный, с тёмными кругами под глазами сидит ночью на кухне и воспалёнными глазами смотрит на лежащий перед ним листок бумаги. Петя полдня шарился по Сети и выкопал-таки текст, который кажется ему подходящим. У Пети очень плохо на душе и он готов на всё. Он выпивает водки для храбрости, зажигает несколько свечей, расставляя их пентаграммой на полу кухни и нетвёрдо, запинаясь, читает текст:
«…сим отрекаюсь от бога и ангелов его…и жажду преклониться перед диаволом……и готов служить……»
Никаких особенных эффектов не происходит. Ни дыма, ни пламени. Запаха серы тоже нет. Буднично и спокойно в центре пентаграммы материализуется улыбчивый демон.
Демон одет в официальный костюм-тройку. На лысеющей голове красуются маленькие рожки, копыта аккуратно начищены, хвост кокетливо выглядывает через специальную прорезь в брюках. В руках демон держит стандартную кожаную папочку.
- Очень рад, что вы решили обратиться именно к нам! – широко улыбаясь, говорит демон. – Полагаю, у вас чрезвычайно сложная жизненная ситуация. Не волнуйтесь, наша фирма располагает очень большими возможностями. Итак, я слушаю ваши пожелания.
Демон достаёт стандартный бланк и демонстрирует полную готовность записывать.
Петя Несчастных, поражённый тем, что у него всё-таки получилось, слегка приходит в себя и начинает диктовать:
- Миллион, нет, что за глупости говорю, десять миллиардов долларов, в надёжном банке, и чтоб ни у кого никаких вопросов не возникало…
- Не беспокойтесь, уважаемый, - отвечает демон, старательно записывая и беспрерывно улыбаясь, - у нас всегда всё по высшему разряду. Хотя, от себя лично я взял бы на себя смелость посоветовать вам не конфликтовать с налоговой полицией.
- Значит, дальше, - диктует Петя. – Абсолютное здоровье, внешность кинозвезды, и чтоб девки сами в койку лезли…
- Записано, будет исполнено, - кивает демон. – Ещё что-нибудь?
- Особняк в центре, коттедж в пригороде, квартиры в Нью-Йорке, Лондоне и Париже! – выпаливает Петя.
- Никаких проблем, - отвечает, улыбаясь, демон, чирикая ручкой по бланку. – Остров тропический в собственность не желаете?
- Давай, - кивает Петя. Он приосанился, глаза его начинают блестеть, на щеках проступает румянец.
Демон старательно вписывает в бланк: «Тропический остров. Одна штука». Достаёт из воздуха стерильно упакованную иголочку, протягивает Пете:
- Будьте любезны. Ознакомьтесь с договором и распишитесь.
Петя внимательно читает договор, кивает, решительно колет палец и расписывается. Слышен далёкий отзвук грома. Демон с полупоклоном принимает подписанный бланк, тщательно убирает его в папочку и выпрямляется. Улыбка исчезает с его лица. Резким движением он бьёт Петю по ногам, присаживается на край стола и закуривает. Глаза его жестоки и холодны.
- Ты чего? – непонимающе бормочет Петя, корчась на полу.
Демон усмехается.
- Где обещанное? – кричит Петя.
- А ещё тебе чего? – ехидно интересуется демон.
- Ну как же… Договор ведь… - лепечет Петя.
- И кому ты жаловаться пойдёшь? – интересуется демон.
Петя, запрокинув голову, кричит в потолок:
- Го-о-споди!
На кухне вспыхивает слабый свет и бесконечно усталый голос, идущий отовсюду, тихонько произносит:
- По-моему, ты только что отказался от меня. Живи как знаешь…
Демон довольно усмехается.
- Как же так? – бормочет Петя.
Демон докуривает, небрежным щелчком отправляет окурок в раковину, протягивает руку и хватает Петю за шиворот.
- Пойдём, мясо…

0

4

сцеарий)))

Фауст (пытаясь собрать глаза в кучу): «Ну что по пиву, Дьявол, и оформим сделку? Какое с похмела употребляешь?»

Дьявол (из-под стола): «Рассольчик.»

Фауст (морщится): «Выбери другое.»

Дьявол (жалобно): «Слова твои – пустые обещания. Сказал подпишешь кровью и отпустишь.»

Фауст: «Не ной рогатый, лучше выпей. Ты покупаешь душу или нет?»

Дьявол: «Беру, наверное, если там осталось что-то.»

Фауст: «Вон там, левее, снизу.»

Дьявол (недоверчиво): «Это она?»

Фауст: «Тебе виднее, у тебя бутылка больше.»

Дьявол (трясет рогатой головой): «Не помню, ничего не помню. Всю ночь – вино, любовь красавиц…»

Фауст: «Ты душу мне продать хотел. Вот договор. (читает) Вино, любовь красавиц… Я, дьявол, выполнил, что ты просил. Давай, подписывай своей кровякой. И я пойду твоей кончины дожидаться.»

Дьявол (на красном лице следы дикого похмелья и чьих-то сапог): «Кошмар. Кому я душу продал? Ведь думал, что живу в аду, и ничего страшнее огненной гиены нет. Выходит есть миры ужаснее, чем ад. А ужасу тому – Земля – название!!!»

ЗАНАВЕС.
АПЛОДИСМЕНТЫ.

0

5

Не спешу

Сжимая в одной руке надкушенный бутерброд, а в другой - бутылку кефира, черт озирался по сторонам. Выглядел он вполне заурядно - мятый старомодный костюм, шелковая рубашка, тупоносые туфли, галстук лопатой. Все черное, только на галстуке алые языки пламени. Если бы не рожки, проглядывающие сквозь аккуратную прическу и свешивающийся сзади хвост, черт походил бы на человека.

Толик отрешенно подумал, что в зале истории средних веков городского музея черт в костюме и при галстуке выглядит даже излишне модерново. Ему больше пошел бы сюртук или фрак.

Свернутый текст

- Что за напасть... - выплевывая недопрожеванный бутерброд, изрек черт. Аккуратно поставил бутылку с кефиром на пол, покосился на Анатолия и попробовал длинным желтым ногтем меловую линию пентаграммы. В ноготь ударила искра. Черт пискнул и засунул палец в рот.

- Я думал, хвост будет длиннее, - сказал Толик.

Черт вздохнул, достал из кармана безупречно чистый носовой платок, постелил на пол. Положил на платок бутерброд. Легко подпрыгнул и коснулся свободной рукой потолка - высокого музейного потолка, до которого было метра четыре.

На этот раз искра была побольше. Черт захныкал, засунул в рот второй палец.

- В подвале тоже пентаграмма, - предупредил Толик.

- Обычно про пол и потолок забывают, - горько сказал черт. - Вы, люди, склонны к плоскостному мышлению...

Толик торжествующе усмехнулся. Покосился на шпаргалку и произнес:

- Итак, именем сил подвластных мне и именем сил неподвластных, равно как именем сил известных и неизвестных, заклинаю тебя оставаться на этом месте, огражденном линиями пентаграммы, повиноваться и служить мне до тех пор, пока я сам, явно и без принуждения, не отпущу тебя на свободу.

Черт слушал внимательно, но от колкости не удержался:

- Заучить не мог? По бумажке читаешь?

- Не хотелось бы ошибиться в единой букве, - серьезно ответил Толик. - Итак, приступим?

Вздохнув, черт уселся на пол и сказал:

- Расставим точки над i?

- Конечно.

- Ты вызвал не демона. Ты вызвал черта. Это гораздо серьезнее, молодой человек. Демон рано или поздно растерзал бы тебя. А я тебя обману - и заберу душу. Так что... зря, зря.

- У меня не было заклинания для вызова демона.

- Хочешь? - черт засунул руку в карман. - Ты меня отпустишь, а я дам тебе заклинание по вызову демона. Все то же самое, только последствия менее неприятные.

- А что случится с моей душой за вызов демона?

Черт захихикал.

- Соображаешь... Мне она достанется.

- Тогда я отклоняю твое предложение.

- Хорошо, продолжим, - черт с тоской посмотрел на бутылку кефира. Внезапно вспылил: - Ну почему я? Почему именно я? Сто восемь лет никто не призывал чертей. Наигрались, успокоились, поняли, что нечистую силу не обмануть. И вот те раз - дежурство к концу подходит, решил подкрепиться, а тут ты со своей пентаграммой!

- Дежурство долгое?

- Не... - черт скривился. - Год через два. Месяц оставался...

- Сочувствую. Но помочь ничем не могу.

- Итак, вы вызвали нечистую силу, - сухо и официально произнес черт. - Поздравляю. Вы должны принять или отклонить лицензионное соглашение.

- Зачитывай.

Черт сверкнул глазами и отчеканил:

- Принимая условия настоящего лицензионного соглашения стороны берут на себя следующие обязательства. Первое. Нечистая сила, в дальнейшем - черт, обязуется исполнять любые желания клиента, касающиеся мирских дел. Все желания выполняются буквально. Желание должно быть высказано вслух и принимается к исполнению после произнесения слов "желание высказано, приступить к исполнению". Если формулировка желания допускает двоякое и более толкование, то черт вправе выполнять желание так, как ему угодно. Второе. Человек, в дальнейшем - клиент, обязуется предоставить свою бессмертную душу в вечное пользование черту, если выполнение желаний приведет к смерти клиента. Данное соглашение заключается на свой страх и риск и может быть дополнено взаимно согласованными условиями.

Свернутый текст

Анатолий кивнул. Текст лицензионного соглашения был ему знаком.

- Дополнения к лицензионному договору, - сказал он. - Первое. Язык, на котором формулируется желание - русский.

- Русский язык нелицензирован, - буркнул черт.

- Это еще с какого перепугу? Язык формулировки желаний - русский!

- Хорошо, - кивнул черт. - Хотя по умолчанию у нас принят суахили.

- Второе. Желания клиента включают в себя влияние на людей...

- Нет, нет и нет! - черт вскочил. - Не могу. Запрещено! Это уже вмешательство в чужие души, не могу!

В общем-то, Анатолий и не надеялся, что этот пункт пройдет. Но проверить стоило.

- Ладно. Второе дополнение. Клиент получает бессмертие, которое включает в себя как полное биологическое здоровье и прекращение процесса старения, так и полную защиту от несчастных случаев, стихийных бедствий, эпидемий, агрессивных действий третьих лиц, а также всех подобных не перечисленных выше происшествий, прямо или косвенно ведущих к прекращению существования клиента или нарушению его здоровья.

- Ты не юрист? - спросил черт.

- Нет. Студент-историк.

- Понятно. Манускрипт раскопал где-нибудь в архиве... - черт кивнул. - Случается. А как в музей проник? Зачем этот унылый средневековый колорит?

- Я здесь подрабатываю. Ночным сторожем. Итак, второе дополнение?

Черт понимающе кивнул и сварливо ответил:

- Что вам всем сдалось это бессмертие? Хорошо, второй пункт принимается с дополнением: "за исключением случаев, когда вред существованию и здоровью клиента причинен исполнением желаний клиента". Иначе, сам понимаешь, мне нет никакого интереса.

- Ты, конечно, будешь очень стараться, чтобы такой вред случился?

Черт усмехнулся.

- Третье дополнение, - сказал Анатолий. - Штрафные санкции. Если черт не сумеет выполнить какое-либо желание клиента, то договор считается односторонне расторгнутым со стороны клиента. Черт обязан и в дальнейшем выполнять все желания клиента, однако никаких прав на бессмертную душу клиента у него в дальнейшем уже не возникает. Договор также считается расторгнутым, если черт не сумеет поймать клиента на неточной формулировке до скончания времен.

Черт помотал головой.

- А придется, - сказал Анатолий. - Иначе для меня теряется весь смысл. Ты ведь рано или поздно меня подловишь на некорректно сформулированном желании...

Черт кивнул.

- И я буду обречен на вечные муки. Зачем мне такая радость? Нет, у меня должен быть шанс выиграть. Иначе неспортивно.

- Многого просишь... - пробормотал черт.

- Неужели сомневаешься в своей способности исполнить мои желания?

- Не сомневаюсь. Контракт составляли лучшие специалисты.

- Ну?

- Хорошо, третье дополнение принято. Что еще?

- Четвертое дополнение. Черт обязан не предпринимать никаких действий, ограничивающих свободу клиента или процесс его свободного волеизъявления. Черт также не должен компрометировать клиента, в том числе и путем разглашения факта существования договора.

- Это уже лишнее, - черт пожал плечами. - Насчет разглашения - у нас у самих с этим строго. С меня шкуру сдерут, если вдруг... А насчет свободы... Допустим, устрою я землетрясение, завалю это здание камнями, что из того? Ты все равно уцелеешь и потребуешь вытащить себя на поверхность.

- А вдруг у меня рот окажется песком забит?

- Перестраховщик, - презрительно сказал черт. - Хорошо, принято твое четвертое дополнение.

- Пятое. Черт осуществляет техническую поддержку все время действие договора. Черт обязан явиться по желанию клиента в видимом только клиенту облике и объяснить последствия возможных действий клиента, ничего не утаивая и не вводя клиента в заблуждение. По первому же требованию клиента черт обязан исчезнуть и не докучать своим присутствием.

- Сурово, - черт покачал головой. - Подготовился, да? Хорошо, принято.

- Подписываем, - решил Анатолий.

Черт порылся во внутреннем кармане пиджака и вытащил несколько сложенных листков. Быстро проглядел их, выбрал два листа и щелчком отправил по полу Анатолию.

- Внеси дополнения, - сказал Анатолий.

- Зачем? Стандартная форма номер восемь. Неужели ты думаешь, что твои дополнения столь оригинальны?

Толик поднял один лист, развернул. Отпечатанный типографским способом бланк был озаглавлен "Договор Человека с Нечистой Силой. Вариант восемь".

Дополнения и в самом деле совпадали.

- Кровью, или можно шариковой ручкой?

- Лучше бы кровью... - замялся черт. - У нас такие ретрограды сидят... Нет, в крайнем случае...

Анатолий молча достал из склянки со спиртом иглу, уколол палец и, окуная гусиное перышко в кровь, подписал бланки. Вернул их черту вместе с чистой иглой и еще одним пером. Черт, высунув кончик языка, подписал договор и перебросил через пентаграмму один экземпляр.

- Дело сделано, - задумчиво сказал Анатолий, пряча бланк в карман. - Может, спрыснем подписание.

- Не пью, - черт осклабился. - И тебе не советую. По пьяной лавочке всегда и залетают. Такие желания высказывают, что ой-ей-ей... Могу идти?

- А пентаграмму стирать не обязательно?

- Теперь - нет. Договор же подписан. Слушай, где ты такой качественный мел взял? Палец до сих пор болит!

- В духовной семинарии.

- Хитрец... - черт погрозил ему пальцем. - Мой тебе совет. Можно сказать - устное дополнение. Если пообещаешь не пытаться меня обмануть, то я тоже... отнесусь к тебе с пониманием. Весь срок, что тебе изначально был отпущен, не трону. Даже если пожелаешь чего-нибудь необдуманно - ловить на слове не стану. И тебе хорошо - будешь словно сыр в масле кататься. И мне спокойнее.

- Спасибо, но я постараюсь выкрутиться.

- Это желание? - хихикнул черт.

- Фиг тебе! Это фигура речи. Лучше скажи, почему у тебя такой короткий хвост?

- Ты что, много чертей повидал? Нормальный хвост.

- Я ведь могу и пожелать, чтобы ты ответил...

- Купировали в детстве. Длинные хвосты давно не в моде.

На прощание черт смерил Анатолия обиженным взглядом, погрозил пальцем - и исчез. Через мгновение в воздухе возникла кисть руки, пошарила, сгребла бутерброд, бутылку кефира и исчезла.

А Толик пошел за заранее приготовленной тряпкой и ведром воды - стереть с пола пентаграмму. Для бедного студента работа ночным сторожем в музее очень важна.

Свернутый текст

Первый раз черт появился через месяц. Анатолий стоял на балконе и смотрел вниз, когда за левым, как положено, плечом послышалось деликатное покашливание.

- Чего тебе? - спросил Толик.

- Тебя гложут сомнения? Ты раскаиваешься в совершенном и хочешь покончить самоубийством? - с надеждой спросил черт.

Толик засмеялся.

- А, понимаю... - черт по-свойски обнял Толика за плечи и посмотрел вниз. - Красивая девчонка, ты прав! Хочешь ее?

- Ты ведь не можешь влиять на души людей.

- Ну и что? Большой букет белых роз - она любит белые... тьфу, что за пошлость! Потом подкатываешь на новеньком "Бентли"...

- У меня и велосипеда-то нет.

- Будет! Ты чего, клиент?

- Будет, - согласился Толик, не отрывая взгляда от девушки. - Я не спешу.

- Ну? Давай, формулируй. Обещаю, в этот раз не стану ловить тебя на деталях! Итак, тебе нужен букет из девяносто девяти белых неколючих роз, оформленный на тебя и не числящийся в розыске исправный автомобиль...

- Изыди, - приказал Толик и черт, возмущенно крякнув, исчез.

В последующие годы черт появлялся регулярно.

Профессор, доктор исторических наук, автор многочисленных монографий по истории средних веков, сидел в своем кабинете перед зеркалом и гримировался. Для пятидесяти лет он выглядел неприлично молодо. Честно говоря, без грима он выглядел на тридцать с небольшим. А если бы не проведенная когда-то пластическая операция, то он выглядел бы на двадцать.

- Все равно твой вид внушает подозрения, - злобно сказал черт, материализовавшись в кожаном кресле.

- Здоровое питание, йога, хорошая наследственность, - отпарировал Толик. - К тому же всем известно, что я слежу за внешностью и не пренебрегаю косметикой.

- Что ты скажешь лет через пятьдесят?

- А я исчезну при загадочных обстоятельствах, - накладывая последний мазок, сказал Толик. - Зато появится новый молодой ученый.

- Тоже историк?

- Зачем? У меня явная склонность к юриспруденции...

Черт сгорбился. Пробормотал:

- Все выглядело таким банальным... А ты не хочешь стать владыкой Земли? Как это нынче называется... президентом Соединенных Штатов?

- Захочу - стану, - пообещал Толик. - Я, как тебе известно...

- ...не спешу... - закончил черт. - Слушай, ну хоть одно желание! Самое маленькое! Обещаю, что выполню без подвохов!

- Э, нет, - пробормотал Толик, изучая свое отражение. - В это дело лучше не втягиваться... Ну что ж, меня ждут гости, пора прощаться.

- Ты меня обманул, - горько сказал черт. - Ты выглядел обыкновенным искателем легкой жизни!

- Я всего лишь не делал упор на слове "легкая", - ответил Толик. - Все, что мне требовалось - это неограниченное время.

В дверях он обернулся, чтобы сказать "изыди". Но это было излишним - черт исчез сам.

Автор: Лукьяненко Сергей

0

6

просто отрывок...

— Тебе просто нужно понять, что эти люди тебе чужие. Сегодня они есть, завтра их нет. Например, как птицы — сейчас они кружат над тобой, а через пару минут улетят и будут еще где-то. А над тобой останется чистое небо, и ты спокойно будешь смотреть на облака, похожие на те, которые были здесь какое-то время назад… На самом деле твоя задача смотреть не за птицами, а за небом. Заметить какую-то деталь, запомнить, какое оно, потому как птицам на самом деле все равно.
— Птицам, наверное, вообще все равно.
— Мыслишь правильно, но люди-то нe... О-па! Что с давлением?
— Падает.
— Адреналин… Видел как падают птицы?!
— Нет.
— Ничего страшного … Мы еще поборемся. А еще дело в то, что когда в небе никого нет, оно надоедает. Хотя, тут, похоже, нет шансов… Что стимулятор? Почему замерли? Стимулятор готовь!… Убрали руки! Руки убрали! Чисто! Как чистое небо… Пульс?!
— Пульса нет.
— Давай еще! Чисто!.. Пульс? Не слышу!
— Есть … 20.
— Знаешь, мне иногда кажется, точнее снится, что я лежу на столе и в тоже время стою рядом — реанимирую сам себя. И если я не спасу сам себя, то меня уволят с работы. Бред какой-то. Давление?
— 60 на 20.
— Вот так, студент. Как думаешь, выживет?
— Не знаю.
— Ну, как ты это себе ощущаешь? Какое-то ощущение у тебя есть?
— Я думаю, все-таки выживет.
— Почему?
— Какая-то уверенность… она исходит от вас.
— От меня? — И тут Александру Александровичу Буглинскому стало не по себе, словно он забыл выключить чайник дома. — «Зачем это все?! — пронеслось в голове. — Хотя, это, может быть просто лесть».
— Знаешь, студент, будешь так думать — ничему не научишься! Ничему. Даже не будешь знать, что ты в пустоте. Пульс?
— 40.
— Давление?
— 65 на 30.
— Почему?
— Что почему?
— Почему в пустоте?
— Потому что вокруг ничего, кроме тебя, не будет…… Что ты задергался?
— Представил, как быть с этим один на один.
— Это и значит быть в пустоте... … Сестричка! Кардиомин... Пульс?
— 45.
— Давление.
— 65 на 30.
— Пульс?
— 50.
— Давление?
— 65 на 35.
Буглинскому показалось, что он засыпает.
Александр Александрович проснулся на следующее утро в пустой комнате. Если говорить точно, то комната не была полностью пустой. Но вид скудной мебели — стула и кровати — не позволял говорить в этой комнате о точности.
Со сна комната показалась Буглинскому чужой. Но после взгляда на белый, похожий на брошенный в ординаторской халат, потолок чувство это прошло. Буглинский взглянул на остановившиеся часы и понял, что это было чужое чувство.

— Доктор, он умирает!
— Вижу, — точнее было сказать, что Буглинский чувствовал, что больной сейчас умрет. Но, по-видимому, ничего не мог сделать. Он только вглядывался в лицо больного и ловил себя на мысли, что больной похож на студента, который приходил вчера, а может, еще — на кого-то очень знакомого, очень близкого. Но момент был не тот, чтобы вспоминать:
— Чистое небо — это когда не падают птицы.
— Что вы говорите?
— По-моему все…

После того как больной умер, и тело увезли в морг, Буглинский долго сидел в одиночестве и тупо смотрел в карточку. Ему казалось, что если он начнет писать, то вбежит медсестра и скажет, что привезли кого-то еще. И тогда нужно будет встать, выйти в пустой коридор и бежать через все крыло, словно оставляя что-то у себя за спиной. «Как иногда страшно оглядываться, особенно, если знаешь, что позади никого и ничего нет».

Но в этот раз больных больше не привозили. И Буглинский пролежал остаток ночи на кушетке, не в силах заснуть, потому что какая-то птица страшно кричала во мгле за окном, перелетая с места на место.

М. Жилин

0

7

феи зла...

- Твоя жена ждет ребенка, - говорит гадалка, рассматривая мою ладонь.
Я вздрагиваю – надеясь, что вздрагиваю незаметно. По крайней мере, незаметно для нее.
- Мы оба ждем ребенка, – стараюсь улыбаться я.

Свернутый текст

Как я вообще тут очутился? Я, может, и не совсем атеист – но уж точно не суеверный человек. Что подтолкнуло меня повестись – пусть и по пьяной лавочке – на высказывания Вовчика, что она «знает все»? Очевидно, он же ей и сказал. Очевидно, это разводка. На деньги.
Гадалка молчит. Во мне усиливается какое-то неприятное, гнетущее, тянущее чувство. Где-то внутри.
- И как? Все будет хорошо? – спрашиваю я, явно глупо улыбаясь.
Гадалка молчит.
Я начинаю заводиться.
- Что такое? – настойчиво говорю я.
- Ничего не будет хорошо, - отрезает гадалка и бросает мою ладонь.
Подогретый алкоголем организм вскипает.
- В смысле? – я ловлю ее за запястье и непроизвольно стараюсь посильнее сдавить.
Она отдергивает руку.
- Уйди, – говорит она, причем таким тоном, что мне кажется, что она меня просит.
Вовчик отупело смотрит на нас. Точно – это он ей все обо мне рассказал. И теперь не понимает, почему она отступается от разводки.
- В смысле??!! – угрожающе шиплю я, причем мне очень хочется угрожающе шипеть.
Она беспомощно оглядывается на Вовчика. Но Вовчик вряд ли сможет дать ей защиту – как минимум, он легче меня килограмм на пятнадцать.
- Твоя жена умрет, – обреченно говорит гадалка.
- При родах? – раньше, чем успеваю понять суть вопроса, спрашиваю я.
- Раньше. Намного раньше, – говорит гадалка и порывается уйти.
Я ловлю ее и прижимаю к стене.
- Почему??
- Не знаю … - растерянно отвечает она, и почему-то я ей верю.
- А что ты знаешь??? – выкрикиваю я ей в лицо.
- Сейчас …- торопливо говорит она.
После этого она производит какие-то манипуляции с не совсем понятными вещами. Я чувствую, что абсолютно протрезвел. И тем не менее, не могу понять ни одно из ее действий.
- Владимир Сергеевич Котусов, - наконец произносит она. – Третья Лесная, дом восемнадцать, квартира одиннадцать.
- Кто он такой? – говорю я.
- Он – причина. Одна из причин. Возможно, главная причина.
- Ясно.
Я хватаю Вовчика под локоть.
- Пошли отсюда.
- Мы что-то должны? – лепечет он, и это укрепляет меня в мыслях о разводке.
- Нет, – говорит гадалка, и, подумав, добавляет, - боюсь, что я должна.
Это странно. Но, возможно, это просто заброшенная удочка.
Я все-таки бросаю на стол стольник – и мы с Вовчиком вываливаемся на свежий ночной августовский воздух.
- Что с тобой? – бормочет Вовчик.
- Ничего, – отрезаю я. – Домой.

***

Утром я еду на третью Лесную.

Свернутый текст

Специально выехав заранее – чтобы успеть на работу – под удивленный Юлькин взгляд – бормочу, что сегодня никак нельзя опоздать – мчусь прочь.
Нахожу дом восемнадцать.
Поднимаюсь на третий этаж.
Перед квартирой одиннадцать на минуту замираю. Мысленно проговариваю слова извинения. И жму на кнопку звонка. Жду долгих полторы минуты.
- Кто там? – доносится наконец приятный мужской голос.
- Котусов Владимир Сергеевич здесь живет? – спрашиваю я, и все внутри обрывается.
Щелкает цепочка, открывается замок, - и передо мной предстает пожилой невысокий мужчина интеллигентного вида.
- Да, это я, чем обязан? – спрашивает он.
Заготовленная фраза «Извините, ошибся адресом» застревает у меня в глотке и мешает дышать.
- Яяяааа, - тяну я, спешно соображая, какой придумать предлог.
Мужчина отступает на шаг, пропуская меня в квартиру. Я захожу, шаря вокруг глазами – и взгляд мой цепляет маленькую карточку-пропуск.
- Вы ведь врач?
- Даа… - нараспев говорит он. – Родильное отделение второй горбольницы …
- У меня жена на шестом месяце, - выдыхаю я. – Мне посоветовали Вас, как надежного специалиста. – слова сами вырываются изнутри, - Понимаете, у нас это первый ребенок, и мы очень боимся …
Настороженность во взгляде мужчины исчезает.
- Конечно, конечно, - говорит он. – Ааа… А где Вы живете?
- Пушкина, сорок семь. – отвечаю я, приходя в себя.
- Да, это наша территория, - кивает он. – И что конкретно Вы хотите?
- Понимаете … - лепечу я. – Тут всякого поначитаешься … Понаслушаешься …В общем … Хотелось бы …
- Понимаю, - снова кивает он. – Вот мой телефон… Если какие-то осложнения – звоните сразу …
- Спасибо!! – бормочу я, протискиваясь в дверь. – Спасибо …
К машине я уже просто бегу. Бешено колотится сердце. Ключи дважды падают из рук. Ну и что это за нафиг???

***

После работы я еду к гадалке.

Свернутый текст

У нее сидит какая-то клуша лет сорока и слушает ее с преданностью голодной дворняжки. Я открываю дверь пинком. Гадалка смотрит на меня испугано-встревожено.
- Что ты знаешь??? – спрашиваю я опять.
Гадалка растерянно глядит на клиентку, будто ищет помощи. Клиентка же, уронив табуретку, пятится к двери.
- Что ты знаешь, старая е@@ная сука???? – ору я в голос.
- Отпусти, - просит она, и я отпускаю.
- Сейчас … - шепчет гадалка и достает книгу. Толстую книгу, похожую на энциклопедию.
Все страницы в книге пусты. Тем не менее, она, тщательно пересчитывая, ищет нужную. Я все ярче чувствую себя идиотом.
Потом она протягивает мне стакан. Я выпиваю залпом, горькую, очень неприятную жидкость.
И смотрю в книгу.

***

В глазах гадалки уже не страх. Ледяной, первобытный ужас.

Свернутый текст

Она вытирает кровь из разбитого носа и смотрит на меня, как на привидение.
Я стою посреди ее хибары и тяжело дышу.
- Бред!! – кричу я. – Бред!!!
После чего, не оглядываясь, вываливаюсь на улицу.
Завожу машину и еду, не превышая двадцати. Сейчас мне надо домой. Живым.
Юлька смотрит на меня тревожно.
- Выпили, - извиняющимся тоном говорю я. – Прости … Можно я - спать?
- Зачем ты за руль садился? – шепчет Юлька. – Такси не мог вызвать?
- Я осторожно, - говорю я и целую ее в лоб. – Прости …
И, не раздеваясь, падаю на кровать.

***

Мне снится лето. Полное жизни и здоровья, веселое зеленое лето. Мне снится сочная листва лесопосадки. Большое поле, поделенное на равные прямоугольники.

Свернутый текст

Все наши друзья, вся наша родня здесь. Они все в сборе – и отец с тестем держат меня под руки. Очень крепко держат.
А я … Я смотрю на несколько букв, нарисованных на простой железной табличке.
Я их уже видел, сегодня, в книге.
«Морозова Юлия Витальевна. 12.03.1984 – 23.08.2007.»
Я кричу и просыпаюсь. Юлька сопит рядом. Кажется, не разбудил …
За окном уже рассвело. Вовсю звенит летнее утро.
Утро четверга, четверга двадцать третьего августа две тысячи седьмого года.

***

Я пью кофе на кухне и пытаюсь понять, что делать.

Свернутый текст

Все выглядит полнейшим суеверным бредом. Тупым и дебильным. Но – мне почему-то не хочется сегодня никуда идти. А вместо этого запереть дверь на все замки. Провести день на кровати, с Юлькой в обнимку.
Но так не получится. Сегодня Юльке в консультацию. Потом она собиралась к теще. Я могу быть рядом, но …
Я же не знаю, откуда придет смерть. Может, Котусов не справится с управлением своего задрипанного «Жигуленка». Или «Москвича», что там у него.
Я буду рядом – и ничего не смогу сделать …
Решение приходит само собой.
Я должен провести этот день с ним. Любой ценой. И суметь упредить удар.
Выходит заспанная Юлька. Целует меня и спрашивает:
- Ты в порядке?
Я любуюсь ею. Говорят, что еще неделя, и всем будет видно, что она в положении, даже мужикам. Пока же она выглядит так же, как всегда, ну разве что опытный женский или врачебный глаз сможет распознать ее беременность.
- Что такое вчера было?
- Юлёк, - говорю я, - я тебе позже объясню, хорошо? Небольшие проблемы на работе – но я с ними справлюсь. Ты, главное, не волнуйся.
- Ты сегодня не задержишься? – спрашивает она.
- Нет, вроде не должен … Но если что, я перезвоню …
- Зря ты вчера такси не взял. Нельзя так.
- Извини, Солнце …

***

Я еду на Третью Лесную.

Свернутый текст

Поднимаюсь по лестнице.
- Владимир Сергеевич? Простите, что так рано …
- Что-то случилось?
- Нет, просто … Я хотел спросить … Можно войти?
- Да, конечно, - врачебная учтивость.
Я вхожу, разуваюсь, прохожу на кухню.
- Понимаете, - ощущая себя полнейшим дебилом выдавливаю я. – Я просто боюсь, как бы не случилось чего …
- Да все будет хорошо, эээ … - он делает паузу.
- Дмитрий.
Он переминается на пороге своей собственной кухни.
Я достаю купленную только что бутылку водки.
- Может, за знакомство? - предлагаю я.
- Нет, что Вы, мне во вторую на работу …
Подозрение заставляет меня оцепенеть. Сегодня он работает. Сегодня Юльке идти к врачу.
- Ну может просто составите мне компанию?
- Да, конечно … Пить не буду, уж не обессудьте … что у Вас?
Он начинает суетиться, режет колбасу, хлеб. Я же стою и пытаюсь понять что я делаю.
Руки обнаруживают в руках кухонное полотенце, закрученное в плотный жгут. Это я его так закрутил?
Простите, Владимир Сергеевич … Но … Я … Я не могу …
Я делаю к нему шаг. И бросаюсь вперед.
- Вы помидорчики будете? - спрашивает он, оборачиваясь и осекается.
Кухонный нож, которым он резал овощи, торчит у меня из живота. Я удивленно смотрю вниз, не чувствуя боли.
- ААА !!! – кричит он. – Голубчик, что ж Вы так …
И кидается звонить в скорую. С трудом разматывает туго скрученное полотенце, заматывая мне рану.
Все плывет перед глазами, я с трудом ощущаю свое тело. Но знаю, что я должен продержаться. Еще немного.
Первой приезжает милиция. Увидев крепких молодых парней в форме, я вытягиваюсь, тычу пальцем и кричу «он хотел меня убить!» - но выходит только негромкий шепот.
Котусов растерян. Милиция, кажется, еще в большем ступоре.
Сознание уплывает. Мне все равно. Главное – сегодня его уже не выпустят. На всякий случай.

***

В моей палате уныло и пусто.
Вчера приходила мать, приносила еду. Почти не разговаривая, ушла.
Я изучаю безупречно белый потолок.
О дальнейших событиях того дня я знаю из рассказов. Достаточно подробных рассказов, и не из одних уст.

***

Свернутый текст

- Юлия Витальевна? – спросил лейтенант.
- Да, а в чем дело? – испугалась Юля.
- У нас есть несколько вопросов. Можно войти?
- Да…
- Вам говорит что-нибудь имя Котусов Владимир Сергеевич?
- Нет …
- Подумайте хорошенько. Вот фотография.
- Нет, я его не знаю. А что случилось?
… Буквально через неделю любой бы увидел что она беременна. Но через неделю.
- Ну как Вы не знаете??? Этот человек зарезал Вашего мужа, а Вы – не знаете?
Юля побледнела, и схватившись за живот, начала сползать на пол.

***

Свернутый текст

Справившись с первым шоком, менты действовали быстро. Связавшись со «Скорой» и узнав, что ближайшая машина находится прилично далеко, они на руках вынесли Юлю и отвезли ее в ближайшую поликлинику. К сожалению, это была именно поликлиника, и была уже закрыта. Сообразили везти в роддом. Пока привезли, врач Василий Алексеевич Стручков уже уехал домой – точнее, в школу, к дочке, у которой был концерт.

Все знали, что его сменщик, Котусов В.С. зачастую задерживается на 5-10 минут из-за городского транспорта.

Аспирант Леонова А.И. и акушерка Игнатьева Л.М. растерялись. Первую помощь они, конечно, оказали, но первым делом кинулись вызванивать Котусова. К сожалению, тот был взят под стражу.

Кое-как дозвонились до Стручкова. Врач чуть ли не на ходу выпрыгнул из маршрутки, поймал такси и вернулся в больницу.
Чтобы констатировать, что Юлия Витальевна Морозова скончалась 23 августа 2007 года предположительно в 19-15 от потери крови.

***

Я рассматриваю безупречно белый потолок больничной палаты.
Сейчас мне уже все равно, что происходит.
Я живу только для того, чтобы выйти и свернуть шею старой ведьме. И размазать по асфальту Вовчиков @@@ник.
Я даже не могу плакать.
Только в ушах бьется одна внезапно возникшая мысль.

«Если для тебя есть хоть капля святого, нет никаких проблем превратить тебя в слепого фанатика».

А еще мне приснился сон.

***

«Сестры, вставайте!» - журчит тонкий мелодичный смех, - «Мы свободны!»

Сквозь километровую толщу земли, в вечной беспросветной мгле, видны три сгустка темноты – которые, танцуя, поднимаются к поверхности.

Многовековое заточение кончилось. Они летят вверх – и, если присмотреться и суметь остановить мгновение, видна их ангельская красота.

«Мы свободны! Мы нужны людям!» - льются их голоса.

Бесконечная толща почвы позади – и они взмывают ввысь, к облакам, кружатся, сливаясь в сумасшедшем танце, яркая вспышка …
И рассыпаются по людским сердцам осколками ненависти, ревности, зависти, лжи, лицемерия, подлости, предательства…

Три сестры.

Три феи Зла.

Вера, Надежда, Любовь.

Мудрый знает, когда он побежден и когда надо отступать

0

8

Роберт БАЛАКШИН

МАЛЕНЬКИЙ ЗЕЛЕНЫЙ КРОКОДИЛ

Это случилось давно, когда Осирис являлся на землю в образе человека, Нил разливался, как океан, а люди были могучи, как львы, и слабы, подобно былинке у подножия пирамид. Тогда ещё само время было молодо.

Египтом правил имущественный Фараон — Солнце правителей, Владыка сияния, сын Ра, внук Пта, царь Верхнего и Нижнего Египта. Поистине, не было ему равных в подлунном мире. Никто не осмеливался противостоять могущественнейшему из Владык — ни держава хеттов, ни грозное Митанни, ни Вавилон. Не было врага ни в Нубии, ни в Сирии. Дом оружия был заперт, луки, палицы, боевые топоры и пращи мирно лежали в его кладовых. Воины могли беззаботно вытянуться на своих спинах, есть досыта и пить вволю: жены и дети были при них. Вельможи покорённых стран гнули спины рабами в амбарах Фараона. В столицу страны стекались несметные богатства: ароматы и ценное дерево из сказочной страны Пунт, серебро, медь, драгоценные камни. Золото было в Египте, что пыль.

Страна благоденствовала, наслаждаясь спокойной жизнью.

Благоденствовал и Фараон. Множество советников и придворных окружало его. Но любил он среди них только чати Рахотепа — мудрого верховного визиря, носильщика опахала по правую руку царя, начальника конницы его величества. Ни одного государственного дела не начинал Фараон без совета с ним. Чати ведал царским двором, все канцелярии и управления столицы были подвластны ему, он заведовал землями и каналами, командовал крепостями, набирал войско и флот. Он построил стену от Асуана до Филэ, о которую, как волны о скалу, разбились набеги нубийских кочевников. Он присоединил к Египту медные рудники Синая. Он обнёс стенами заболоченные места и осушил их. Количество полей было удвоено, житницы наполнены так, что они ломились. Он наводнил страну пищей и запасами: быками, телятами, гусями, хлебом, вином и плодами. Египет превратил он в цветущий сад.

Поистине, если бы судили боги родиться Рахотепу в этой жизни Фараоном, слава о нём пронеслась бы до отдалённых концов вселенной.

Завистники, которых и в те времена было немало, вливали в божественные уши Сына Неба клевету на Рахотепа. Шептали и злословили вслух, будто бы он вьёт петлю измены, за личиной кротости и послушания таит вероломство.

Фараон отсылал злоречивых наушников в окраинные номы, чтобы там, в мрачных пустынях, в глухих горных ущельях клевета сгинула вместе с ними.

Никогда в сердце своём не помышлял Рахотеп о троне избранника богов.

Беспредельно умножил Фараон милости к своему слуге. Дворец, что подарил он Рахотепу, можно было бы назвать чудом света, если бы таким чудом не был сам царский дворец.

Семьдесят комнат и коридоров насчитывалось во дворце Рахотепа. Парадный зал, покои хозяина, оружейная, зверинец, библиотека, комнаты детей и жены. Стены и полы дворца расписали лучшие художники. Картины битв с врагами Фараона, охоты на Ниле на гиппопотамов, уборки урожая и молений богам украшали его.

В саду, что был позади дворца, в рощах акаций, финиковых пальм и сикомор резвились шаловливые обезьянки, порхали оранжевые хохластые удоды. На лужайках, среди цветов, распустив веером пышные, радужные хвосты, гуляли павлины, а ночью меж деревьев, бесшумно, как тени, появлялись в свете луны и исчезали длинноногие, угольно-пятнистые сторожевые гепарды.

Посреди сада раскинулся великолепный пруд. В нём цвели лотос и лилии, плескались красногрудые гуси и крякали утки, вышагивали розовоногие фламинго, а в просторных садках бродила густыми стадами редкая, отборная рыба. Пруд был так велик, что когда ночью богиня Нут надевала свой тёмный плащ, то ее дети-звёзды все до единой отражались в нём.

Как чаша, была полна сокровищница Рахотепа. В ней багровели рубины и небесно сиял лазурит, рядом с ярким изумрудом темнел нефрит из далёкого Китая, индийские алмазы затмевали своим блеском солнце.

Но сокровищем, которым больше всего на свете дорожил Рахотеп, были не слитки золота, не жемчуг, который доставали ныряльщики из пучин аравийских морей, не резные перстни из халцедона, яшмы и сердолика, дороже всех богатств была для него жена — божественная Анхесенпаатон.

Волосы её, как золотистые лучи восходящего солнца — так были прекрасны они. Глаза её были подобны кротким глазам газели, мерцающим в сумерках опалам были подобны они. Её голос струился, как хрустальный ручей в горах, как воркование горлинки, как пение лютни звучал он.

Поистине, не рождалась на земле женщина, которая превзошла бы красотой несравненную Анхесенпаатон.

Но как лев прыгает из засады на жертву и ударом могучей лапы сокрушает ей хребет, как гнев богов постигает людей и тогда дрожит земля и колеблются незыблемые храмы, так настал тот чёрный день, когда Рахотеп узнал, что лишился своего сокровища, любовь его похищена.

Правитель сада донёс ему, что во время его поездки на серебряные рудники Анхесенпаатон купалась в пруду со старшим писцом, оставленным за хозяина дома.

Не поверил этому Рахотеп. Этого не могло быть. Однако призванные свидетелями Начальник пруда, Учитель гепардов и Кормитель священных кошек удостоверили страшную правду.

Воспылав гневом, чати хотел кинуть старшего писца голодным гиенам, которым отдавали на расправу дерзких рабов, но, следуя мудрому правилу, отсрочил свой приговор до завтра.

Ночь он провёл в горестных тяжких раздумьях. Почему так случилось? Почему — жена, отрада и утешение его дней, мать его троих старших сыновей, командовавших отрядами царской гвардии, презрела его любовь, променяла ее на ласки писца, которого он мог смести с лица земли, как прилипшее зернышко проса с хлебной лопаты? Как найти ответ на эти вопросы? Ведь любовь — это тайна, а тайны ведомы одним богам. Поэтому, как решат боги, так и должно быть.

Утром, лишь только Ра выплыл на солнечной барке на синее море неба, Рахотеп, не сомкнувший ночью глаз, направился к Верховному жрецу.

Выслушав чати, жрец сказал:

— Следуй за мной, господин.

Длинными сумрачными переходами, шествуя в прохладной тишине вдоль колоннад, как в лесу величественных, окаменевших стволов лотоса и папируса, они вступили в святилище богини Нейт — Великой Матери богов, крокодилов и людей. Богиня, восседавшая на возвышении в короне Верхнего и Нижнего Египта, кормила грудью двух младенцев-крокодилов.

Воскурив душистый фимиам перед статуей богини, жрец запел священные гимны. Это он проделал трижды, раз от разу увеличивая протяжённость гимнов и заклинаний.

Завершив тайнодействие, жрец почтительно двумя руками поднял какой-то предмет, лежавший между ног богини, и, поклонившись, вручил его Рахотепу.

На ладони чати находился крохотный, величиной не более семи пальцев, крокодильчик. Изумрудная, влажно блестевшая зелень кожи на спине перетекала в коричнево-жёлтую, как Нил в половодье, рубчатую с чёрными крапинами кожу живота. Спина, уснащённая пятью рядами гребней, как пятью рядами пил, переходила в гибкий хвост. Коготки лап, поджатых к животу, кололи как иглы, а в приоткрытой пасти виднелись белые, острые, как серпы жнеца, зубы. В глаза крокодильчика было жутко смотреть: казалось, вот-вот они моргнут.

— Ни одно преступление не может остаться безнаказанным, — возвестил Верховный жрец. — Любовью боги создали мир. Предавший любовь не достоин жить. Пусти дитя Нейт в пруд, если нечестивцы вновь окажутся в нём. Ты увидишь, что будет.

Вернувшись домой, Рахотеп не находил себе покоя. Ведь от жреца он принёс смерть для любимой жены. Вспоминая минувшие годы, первую встречу с Анхесенпаатон во дворце Сына Неба, он видел, что любовь по-прежнему жива в его сердце. Может, он чём-то виноват, что она разлюбила его? Как ткачиха перебирает нити в станке, так день за днём перебрал чати в воспоминаниях свою жизнь. Государственная служба, опасные военные походы — он надолго отлучался из дома, но всегда думал и помнил о ней. Каждая встреча по возвращении была для него праздником.

А как сумеет объяснить случившееся сама Анхесенпаатон?

Она явилась к нему, умащенная благовониями. Золотые браслеты с голубыми скарабеями Хепри были на хрупких руках её. Прозрачно-воздушный хитон облекал её тонкое тело. Волосы, стянутые по лбу голубой повязкой с нашитыми на неё рубинами, ниспадали на плечи множеством струек-косичек, в каждой из которых блестела серебряная или золотая нить с бирюзовой подвеской на конце её. Взгляд не мог насытиться, созерцая эту красоту. Не дав мужу вымолвить слова, покрывая его руки, грудь и лицо поцелуями, Анхесенпаатон, ласкаясь, поведала ему свою обиду: Правитель сада домогался её любви, но, получив гордый отказ, теперь порочит её слухами, низко мстит ей.

— Но так говорит не один он, — смутясь, возразил Рахотеп.

— Зачем слушать злых людей, — с заблестевшими от слёз глазами говорила Анхесенпаатон, — когда я люблю тебя? Неужели ты не веришь мне?

Скрепя сердце, Рахотеп велел пытать Правителя сада, Начальника пруда, Учителя гепардов и Кормителя священных кошек, долгие годы преданно служивших ему. А Учитель гепардов даже спас ему жизнь в битве при Мегиддо.

Любившие своего господина слуги не пожелали купить ложью избавление от мук. Претерпев жестокие пытки, никто из них не отрёкся от своих слов, однако Правитель сада, должно быть не вынеся позора, на другой день повесился на ветви акации в саду.

«Кому верить? — взволнованный его гибелью, терзался сомнениями Рахотеп. — Анхесенпаатон или слугам?»

Вскоре чати собрался в поход ко второму порогу Нила. Вечером его дворец засиял огнями, наполнился музыкой — чати давал прощальный пир. Проворные, ловкие танцовщицы услаждали гостей своим искусством. Мимы разыгрывали сцены из жизни богов. Прибывшие из Греции бродячие сказители пели о деяниях героев. Эти музыку и песни могли слышать Начальник пруда, Учитель гепардов и Кормитель священных кошек, томившиеся в грязной, кишевшей крысами и ядовитыми змеями подземной тюрьме. Им, оболгавшим супругу чати, жить оставалось до возвращения хозяина из похода.

На рассвете открылись дворцовые ворота. Под охраной боевых колесниц и отряда воинов тронулся в путь караван. Побрякивали бубенцы верблюдов, шагали, отягощённые поклажей, мулы. Шли воины, писцы, носильщики, повара. Все знали, что ночью хозяин внезапно занемог, но, покорный воле Фараона, не отложил похода. Его, больного, несли в плотно занавешенных ковровых носилках.

Стихая, смолк вдали шум каравана. Чати, находившийся в потайной комнате дворца, никем не замеченный, прокрался на берег пруда, спрятавшись в зарослях тамариска.

Недолго пришлось ждать ему. Внутри дворца послышались напевы лютни, в переливчатое посвистывание свирели вплеталось ритмичное пощёлкивание систра. Страстная мелодия нежных, чарующих звуков всё слышнее, ближе.

В гирляндах цветов, в сопровождении свиты служанок рабынь, Анхесенпаатон, накануне ласково прощавшаяся с ним, шла к пруду со старшим писцом. Опьяненный страстью, обезумев от мнимой безнаказанности, вор любви пел:

Как сладки финики на высокой пальме,

Так сладки твои долгожданные губы.

Позади тревоги и страх. Мы одни.

Вкусим же радости чистой любви.

Враги наши повержены, и далеко старый хозяин.

Рахотеп укротил закипевшую в груди ярость, хотя зрелище, которое он наблюдал, раздирало его сердце.

Уже сброшены лёгкие одежды. Беспечные любовники под пахучим дождём лепестков роз, которые из серебряных корзин сыпали на них рабыни, сошли в пруд. Звуки поцелуев, счастливый, восторженный смех стелились по водной глади.

Чати положил крокодильчика на воду. Малютка затонул, и в один миг — скорее, чем человек успеет вздрогнуть — вдруг вырос в громадного, семи локтей роста крокодила. Мрачным мёртвым бревном покоился он на дне. Но вот, закрутив на поверхности воды буравчики водоворотов, шевельнулся грозный зубчатый хвост, моргнули выпуклые глаза, длинное гигантское тело затрепетало, оживая, насыщаясь хищной, звериной силой.

Свирепая зелёная молния, рассекая воду, ринулась вперёд, и крики Анхесенпаатон и старшего писца слились в захлебнувшийся вопль. Завизжали, разбегаясь, служанки, загомонили в ветвях пальм обезьяны...

Взбурлившаяся гладь пруда улеглась, снова стала, как зеркало, только в одном месте вода покраснела, словно со скользившей по пруду прогулочной папирусной лодки кто-то пролил в воду из разбившегося бесценного сосуда немного гранатового сока.

со старого форума, от Шадо..)

0

9

от Блэка)

ИДЕАЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ

http://www.mirf.ru/Articles/5/1062/age01s.jpg

— Ну давай... Решай...

— Подождите...

— Тут дело такое: сколько ни думай — все равно ошибешься. Надо — бах! — и решил...

Ага! Так это просто...

Весна громко и решительно озеленяла палки.

Птицы орали, как будто видели это в первый раз.

Солнце разрисовало пол нечетким рисунком штор.

А, может, весна?

Может, вечная весна, — разве плохо?

— Ну ты долго еще? У меня времени — в обрез!

— Я думаю...

— Да знаю я, о чем ты думаешь. Хочешь вечную весну — будет вечная весна. Это для тебя какой возраст? А то, знаешь ли, сейчас такие акселераты пошли...

Возраст...

Что мне теперь возраст? Нужно просто решиться — и нет больше такого слова.

— Давай так, пацан... Я понимаю, ты охренел чутка; но пойми и меня — я в этой бутыли сидел очень долго, посему — тороплюсь. Не будем обманывать друг друга — я не совсем настоящий джинн. Все, что я могу для тебя сделать, — это вечная жизнь. Не так уж и мало. Только возраст скажи, в котором ты хочешь жить вечно.

— Хорошо. Все. Я понял. Дайте мне еще десять минут...

— Лады. Но только десять. Я на кухне пока посижу...

...Что же делать? Что делать?

Надо решать.

Может, восемнадцать лет? Отличный возраст.

Первый курс. Мел хрустит в голове высшей математикой. Все новое, новое, новое!..

Вот эта — как ее? — еще не запомнил всех — симпатичная; а-а, нет, кажется, она с вон тем...

Ядовитый портвейн с одногруппниками, и тебе даже в голову не приходит, что кто-то из них станет твоим лучшим другом...

Рок-концерт в другом районе города; как и сказать-то родителям, что домой сегодня не приду? Соврать, соврать... Да, конечно, ушел последний автобус...

Незаметный, незаметный... А получите! — первая в группе рубашка навыпуск...

...Как неловко, как же неловко... Я позвоню — а она скажет: «Давай в другой раз»...

Нет! Завтра!

Восемнадцать лет! Отличный возраст! Кто помнит хоть один пасмурный день, когда тебе восемнадцать?..

Ага, блин... Восемнадцать... Институт каждый день... Денег нет... Всю жизнь жить без денег? А уж «три семерки» никакая вечная жизнь не выдержит... У-у, а из института вылетишь — сразу в армию. Ага, хороший возраст, нечего сказать!

Конечно!

Двадцать семь!

Институт, неоконченная аспирантура — все закрыто в погребе двумя железными крышками. И за воспоминаниями туда лазить все сложнее.

Но — двадцать семь! Жена! Ребенок! Уже машина! Своя квартира!

Друзья со стажем!

Лавка с портвейном теперь стоит в баре. Конечно, «Porto Barros», милочка, бутылочку принеси нам с друзьями.

А «три семерки» напомнят, скорее, о взятом мизере.

Те бары, на которые в восемнадцать ты боялся даже взглянуть, сейчас могут вызвать только презрение...

Волшебное время!

Деньги есть — может, поменять машину?

— Зачем? — донеслось с кухни.

— Что — «зачем»?

— Зачем тебе машину менять? — крикнул джинн.

...Правда, — зачем? Машина какая-то... В Египет надо ехать! Мне же двадцать семь — я без трех минут начальник отдела! Все подождет! Мой день — вечер пятницы... А летом — отпуск, в Египет, и — лежать, лежать, лежать...

И купить себе дорогой ве-ло-си-пед! Такой, за который в детстве ты был готов спалить весь дачный кооператив... Купить — и все! Потому что хочу и МОГУ!

...Погоди-ка... что, так всю жизнь и быть — «без трех минут»?

«Ему еще двадцать семь — он подождет»!

Постоянно думать о том, что все впереди?..

...Сорок!

Конечно — сорок!

Юбилей, чуть седые виски; ты только начинаешь понимать, что такое «двадцатилетняя»...

Сын заканчивает школу и будет играть на скрипке; будешь, я сказал!!!

Уволить — кто ж уволит? Сам кого хочешь уволю!..

Эх, и выше не пойду, и ниже не упаду...

Уютное, теплое постоянство.

Двухкомнатную продали, комнату на окраине, плюс однокомнатную родителей жены, да добавили чуть-чуть... Заноси, заноси пианино... Четыре комнаты, линия метро, телефон, два балкона...

В углу памятник погибшему велосипеду — велотренажер. Такой пыльный, будто на нем покорили Сахару...

С каждой зарплаты рублишко на счет... А то я не знаю, как у нас все? Уж я сам себе как-нибудь пенсию забабахаю...

Господи, конечно! Пенсия!

Шестьдесят!

С тех пор, как ты родился, — был ли так свободен, как в шестьдесят? Играть на скрипке, учиться, жениться, работать, покупать — можешь; а можешь не играть, не учиться, не жениться, не работать, не покупать...

Дети есть, квартира есть, деньги есть, все — есть!

Сел в самолет, полетел на Кубу. Ну, к примеру — ты же не был на Кубе?

Да, точно — в июле на Кубу.

А как я поеду в июле на Кубу, если я сыну обещал на даче помочь?

Нет, давай в сентябре...

Ты забыл, в сентябре у Кожемякиных юбилей!

А, ч-черт... Ну, съездим, съездим... Как-нибудь сгоняем...

Как же так? Все время — лень?

А как иначе? Посаженные деревья колосятся выше построенного дома; а рядом сын возводит второй дом...

А что делать? Восемьдесят? Девяносто? Как-то боязно... Вечная обуза?... Или — бодрый старичок?

— Ну что? Решил?

— Слушай... Джинн... Давай так... Ты же можешь исполнить желание наполовину?..

— В смысле?

— Верни меня на полчаса назад... А вечная жизнь — хрен с ней...

Весна громко и решительно озеленяла палки.

Птицы орали, как будто видели это в первый раз.

Солнце разрисовало пол нечетким рисунком штор.

На столе стояла бутылочка «Porto Barros» 1982 года. В бокале отражалось только что нарезанное яблочко.

Он поставил бутылку в сервант.

— По-до-ждем...

(с) Н. Акрин, 2005

Иллюстрация Оксаны Таратыновой

0

10

Единственное решение.

Эрик Фрэнк Рассел

Он был один во тьме – и никого больше. Ни голоса, ни шепота. Ни прикосновения руки. Ни тепла другого сердца.
Кромешный мрак. Одиночество. Навечное заточение во тьму, молчание и безучастность. Кара. Тюрьма без приговора. Наказание без преступления. И нет надежды на помощь и спасение извне. Нет жалости или симпатии в другой душе, в другом сердце. Нет дверей, которые можно было бы отворить, нет замков, которые можно было бы отпереть, нет запоров, которые можно было сорвать. Лишь мрачная, траурная ночь, в которой ищи не ищи – не найдешь ничего. Взмахни направо – и уткнешься в ничто. Взмахни налево – и встретишь пустоту, полную и абсолютную. Ступи во тьму, словно слепец, и не будет ни пола, ни стен, ни эха шагов; ничего, способного указать путь.
Лишь одно он воспринимал – себя. А раз единственные доступные средства и силы лежали внутри, значит, он сам должен стать инструментом своего спасения. Как?
Всякая задача имеет решение. Этим постулатом живет наука. Он был настоящим ученым и потому не мог не принять вызова своим способностям. Пытками ему служили скука, одиночество, духовная и физическая стерильность. Их невозможно терпеть. Простейший выход – воображение. И, сидя в смирительной рубашке, можно вырваться из материальной западни в мир собственных фантазий.
Но фантазий недостаточно. Они нереальны и слишком быстротечны. Свобода должна быть перманентной и истинной. Значит, он должен превратить мечтания в строгую реальность, настолько яркую и достоверную, чтобы она существовала и самопродлевалась.
И так он сидел в великой тьме и бился над задачей. Часов не было, и не было календаря, чтобы отметить длительность мысли. Не было ничего, кроме ожесточенной работы мозга. И одного тезиса: всякая задача имеет решение.
Решение нашлось случайно и сулило спасение от вечной ночи. Оно обещало друзей, приключения, веселье, тепло, любовь, звуки голосов, прикосновения рук.
План никак нельзя было назвать элементарным. Напротив, он был невообразимо сложен. Иначе – быстрое возвращение в тишину, молчание, в горький мрак. Адская работа. Нужно продумать миллион аспектов и проанализировать влияние друг на друга всех побочных эффектов. А потом предстояло справиться еще с одним миллионом, и еще, и еще…
Он создал обширнейшую грезу, мечтание неизмеримой сложности, конкретное и воплотимое до последней точки и запятой. И там он снова будет жить. Но не как прежняя личность – он собирался рассеяться на бесчисленные части, на великое множество форм и проявлений, каждое из которых должно будет бороться со своей конкретной средой. И он обострит и ожесточит борьбу до предела, наделяя свои формы невежеством, но давая способности, заставляя всему учиться заново. Он посеет вражду между ними и утвердит правила игры. Тех, кто соблюдает правила, назовут хорошими. Остальных – плохими. И будут бесконечные мелкие конфликты внутри одного большого. Наступила пора перестать быть личностью как целое, а разделиться и воплотиться в бесчисленные частицы бытия. Тогда эти частицы смогут стремиться к единению и целостности. Но сперва из фантазии нужно сделать реальность.
Время настало. Эксперимент должен начаться.
Наклонившись вперед, он устремил взгляд во тьму и произнес:
- Да будет свет.

И стал свет.

со старого форума, от Блэка)

0

11

со старого форума, от rune song)

Монеты

Весеннее солнце и свежий воздух утомили мои ноги, и я присел на лавочку.
Слегка щурясь на солнце, закурил.
Из сладкой весенней истомы меня вывел шорох за лавочкой. Я обернулся, и увидел малыша лет шести, который пристально всматривался под лавочку. Пацан неспешно обошел лавочку, все так же продолжая что-то под ней искать.
После рождения моего сына, я стал совсем по-другому, относится к детям.
Рассматриваю малыша.
Одежда до ужаса бедная, но вроде чистая. На носу грязное пятно. Взгляд, его взгляд меня поразил. Было в нем что-то слишком взрослое, самостоятельное. Думал, что показалось, не может в шесть лет быть такого взгляда. Но малыш смотрел под лавочку именно так.
Я достал жвачку и положил подушечку в рот. Малыш на мгновение перевел взгляд на мои руки, и тут же опустил глаза на землю.
- Дядя подними ноги, пожалуйста,- глядя на меня сказал пацан.
Я больше от удивления, чем осознанно поднял ноги над землей. Малыш присел, и внимательно посмотрел на землю под моими ногами.
- И тут нету, - пацан вздохнул
- Жвачку будишь?- спросил я, глядя на этого маленького мужичка.
- А у тебя какая, я люблю фруктовые,- ответил он

- У меня мятная,- я достал жвачку и на ладони протянул ему.
Он, немного помедлив, взял подушечку и сунул в рот.
Я улыбнулся увидев его руки, обычные руки маленького пацана, грязные до ужаса.
Мы смотрели друг на друга и жевали жвачку.
- Хорошо сегодня, тепло,- сказал я
- Снега нет, это очень хорошо,- задумчиво сказал он.
- А чем тебе снег мешал?
- Вот ты даешь, под снегом же ни чего не видно,- заметил мальчуган.
Малыш, засунул руки в карманы, посмотрел на меня и сказал:
- Пойду я, скоро темнеть уже начнет, а я почти ни чего не нашел, спасибо за жвачку, -он развернулся и глядя в землю пошел по алее.
Я не могу сказать точно, что же именно заставило меня окликнуть его, наверное какое то взрослое уважение, к рассудительному пацану.
- А что ищешь ты?- спросил я
Малыш остановился, чуть помыслив, спросил:
- Ни кому не скажешь?
- Хм, нет ни кому, а что это тайна?- я удивленно поднял брови.
- Это мой секрет,- сказал пацан
- Ладно уговорил, честное слово не скажу,- улыбнувшись сказал я
- Я ищу монетки, тут на алее их иногда можно много найти, если знаешь где искать. Их много под лавочками, я в прошлом году очень много тут нашел.
- Монетки?- переспросил я.
- Да, монетки.
- И что прошлым летом, ты их то же тут искал?
- Да искал,- лицо малыша стало очень серьезным.
- А сегодня много нашел,- ради любопытства спросил я
- Щас, сказал он, и полез в карман брюк.
Маленькая рука, достала из кармана клочок бумаги. Малыш присел на корточки, развернул газету и положил на асфальт. В газете блестело несколько монет. Насупившись, малыш брал монетки с газеты и складывал в свою маленькую, грязную ручку. При этом его губы шевелились, видно он очень усердно подсчитывал свои находки. Прошло несколько минут, я улыбаясь смотрел на него.
- Сорок восемь копеек,- сказал он, высыпал монеты в газету, завернул их и сунул в карман брюк.
- Ого, так ты богач,- еще больше улыбаясь, сказал я.
- Неа, мало, пока мало, но за лето я тут много найду.
Я вспомнил своего сына, и себя, а кто не собирает на конфеты или игрушки деньги в детстве?
- На конфеты собираешь?
Малыш насупившись молчал.
- А, наверное на пистолет?- переспросил я
Малыш еще больше насупился, и продолжал молчать.
Я понял, что своим вопросом я перешел какую-то дозволенную черту, я понял, что затронул что-то очень важное, а может быть и личное в душе этого маленького мужчины.
- Ладно, не злись, удачи тебе и побольше монет, завтра будешь тут?- сказал я и закурил.
Малыш, как- то очень грустно посмотрел на меня и тихо сказал:
- Буду, я тут каждый день, если конечно дождь не пойдет.
Вот так и началось мое знакомство, а в последствии и дружба с Илюшей (он сам так себя называл). Каждый день, я приходил на алею, и садился на лавочку. Илья приходил, почти всегда в одно и то же время, я спрашивал его, как улов? Он приседал на корточки, разворачивал газету и с большим усердием пересчитывал свои монетки. Ни разу там не было больше рубля.
Через пару дней нашего знакомства я предложил ему:
- Илюша, у меня тут завалялось пару монеток, может возьмешь их в свою коллекцию?
Малыш на долго задумался, и сказал:
- Неа, так просто нельзя, мне мама говорил, что за деньги всегда надо что-то давать, сколько у тебя монеток?
Я пересчитал на ладони медяки.
- Ровно 45 копеек, - с улыбкой сказал я.
- Я щас, - и малый скрылся в ближайших кустах.
Через пару минут он вернулся.
- На, это я тебе за монетки даю,- сказал пацан и протянул ко мне ладошку.
На детской ладошке, лежал огрызок красного карандаша, фантик от конфеты и кусок зеленого стекла от бутылки.
Так мы совершили нашу первую сделку.
Каждый день я приносил ему мелочь, а уходил с полными карманами его сокровищ, в виде, крышек от пива, скрепок, поломанных зажигалок, карандашей, маленьких машинок и солдатиков. Вчера я вообще ушел сказочно 'богат', за 50 копеек мелочью, я получил пластмассового солдатика без руки. Я пытался отказаться от такого несправедливого обмена, но малыш был крепок в своём решении как железобетон.
Но в один день малыш отказался от сделки, как я его не уговаривал, он был непреклонен.
И на следующий день отказался.
Несколько дней я пытался понять почему, почему он больше не хочет брать у меня монетки? Вскоре я понял, он продал мне все свое не хитрое богатство, и ему нечего было дам мне взамен за мои монеты.
Я пошел на хитрость. Я приходил чуть раньше и тихонько кидал под лавочки по несколько монет. Мальчуган приходил на алею, и находил мои монеты. Собирал их, садился у моих ног на корточки, и с серьезным видом пересчитывал их.
Я к нему привык, я полюбил этого мужичка. Я влюбился в его рассудительность, самостоятельность и в настойчивость в поисках монеток. Но с каждым днем, меня все больше и больше мучил вопрос, для чего он второй год собирает монетки?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Почти каждый день я приносил ему конфеты и жвачки. Илюша с радостью их лопал.
И еще, я заметил, что он очень редко улыбался.

Ровно неделю назад, малыш не пришел на алею, не пришел и на следующий день, и всю неделю не приходил. Ни когда не думал, что буду так переживать и ждать его.

Вчера я пришел на ту самую алею, в надежде увидеть Илюшу.
Я увидел его, сердце чуть не вылетело из груди. Он сидел на лавочке и смотрел на асфальт.
- Здаров Илюша, - сказал я улыбаясь во все зубы,- ты чего это не приходил, дождя не было, поди монеток под лавочками лежит видимо не видимо, а ты филонишь.
- Я не успел, мне монетки больше не нужны,- очень тихо сказал он.
Я присел на лавочку возле него.
- Ты чего это, брат, грустишь, что значит не успел, что значит не нужны, ты это брось, давай выкладывай что там у тебя, я вот тебе принес,- и протянул ему ладонь с монетками.
Малыш посмотрел на руку и тихо сказал:
- Мне не нужны больше монетки.
Я ни когда не мог подумать, что ребенок в шесть лет, может говорить с такой горечью и с такой безнадежностью в голосе.
- Илюша, да что случилось? - спросил я, и обнял его за плечи,- зачем тебе вообще нужны были эти монетки?
- Для папки, я собирал монетки для папки, - из глаз малыша потекли слезы, детские слезы.
Во рту у меня все пересохло, я сидел и не мог вымолвить ни слова.
- А зачем они папке?- мой голос предательски сорвался.
Малыш сидел с опушенной головой и я видел как на коленки падали слезы.
- Тетя Вера говорит, что наш папка много пьет водки, а мама, сказала что папку можно вылечить, он болен, но это стоит очень дорого, надо очень много денег, вот я и собирал для него. У меня уже было очень много монеток, но я не успел,- слезы потекли по его щекам ручьем.
Я обнял его и прижал к себе.
Илья заревел в голос.
Я прижимал его к себе, гладил голову и даже не знал что сказать.
- Папки больше нет, он умер, он очень хороший, он самый лучший папка в мире, а я не успел,- малыш рыдал.
Такого шока я не испытывал еще ни когда в жизни, у самого слезы потекли из глаз.
Малыш резко вырвался, посмотрел на меня заплаканными глазами и сказал:
- Спасибо тебе за монетки, ты мой друг,- развернулся, и вытирая на бегу слезы побежал по алее.
Я смотрел ему в след, плакал и смотрел в след этому маленькому мужчине, которому жизнь подсунула такое испытание в самом начале его пути и понимал, что не смогу ему помочь ни когда.
Больше я его на алее не видел. Каждый день в течении месяца я приходил на наше место, но его не было.
Сейчас я прихожу на много реже, но больше ни разу я его не видел, настоящего мужчину Илюшу, шести лет от роду.
До сих пор, я бросаю монеты под лавочку, ведь я его друг, пусть знает, что я рядом.

(с) Кто-то там

0

12

от Лунного Цветка..)

Как правильно жить?

- Как это – не было? - спросила я внезапно севшим голосом, - Совсем, что ли? Да у вас ошибка тут, в картотеке, посмотрите лучше!!
- Никак нет, - пожилой Ангел улыбнулся снисходительно и поправил очки в круглой оправе, - У нас тут все записано, все учтено, опять же, все под строгим оком Сами Знаете Кого. У нас за должностное преступление знаете что? – физиономия Ангела посуровела, - Про Люцифера слыхали? То-то. Моргнуть не успел – скинули. «Оши-и-ибка». Скажете тоже…

- Минуточку, - я попыталась взять себя в руки, - Посмотрите, пожалуйста, сюда.

Ангел благожелательно воззрился на меня поверх очков.
- И? – спросил он после секундного молчания.
- Меня, может, и нет. Но кто-то же есть? – я осторожно пошевелила кисельной субстанцией, которая теперь заменяла мне привычный земной организм. Субстанция заволновалась и пошла радужными пятнами.

- Кто-то, безусловно, есть. Но никак не NN, каковой вы изволили представиться., - Ангел тяжело вздохнул и потер лоб, - Я таких как вы перевидал – не сосчитать. И почему-то в большинстве своем – дамы. Ну, да ладно. Давайте проверять, барышня. По пунктам. С самого начала. Так?

- Давайте, - сказала я, решительно повиснув у него над плечом и изготовясь биться до последнего.
- Нуте-с, вот она, биография мадам N, - Ангел вытащил из-под стола здоровенный талмуд и сдул с него пыль, - Ab ovo, дорогая, что называется, от яйца, - он послюнявил палец и зашуршал тонкими папиросными страницами, - Ну, это все мелочи … подгузники… капризы детские… глупости всякие… личность еще не сформирована… характер не проявлен, все черновики… ну, детство и вовсе опустим, берем сознательную жизнь… а, вот! – он торжествующе поднял палец, - у вас был роман в конце десятого класса!

- Ах, какая странность, - не удержалась я, - Чтоб в шестнадцать лет – и вдруг роман!

- А вы не иронизируйте, фрейляйн, - Ангел сделал строгое лицо, - Роман развивался бурно и довольно счастливо, пока не встряла ваша подруга. И мальчика у вас, будем уж откровенны, прямо из-под носа увела. То есть не у вас, - вдруг спохватился ангел и покраснел, - а у мадмуазель NN…

- Ну, и чего? – спросила я подозрительно, - Со всеми бывает. Это что, какой-то смертный грех, который в Библию забыли записать? Мол, не отдавай ни парня своего, ни осла, ни вола…

При слове «Библия» ангел поморщился.
- При чем тут грех, ради Бога! Достали уже со своими грехами… Следите за мыслью. Как в этой ситуации ведет себя наша N?

- Как дура себя ведет, - мрачно сказала я, смутно припоминая этот несчастный роман «па-де-труа», - Делает вид, что ничего не произошло, шляется с ними везде, мирит их, если поссорятся…

- Вооот, - наставительно протянул Ангел, - А теперь внимательно – на меня смотреть! - как бы поступили вы, если бы жили?

- Убила бы, - слово вылетело из меня раньше, чем я успела сообразить, что говорю.

- Именно! – Ангел даже подпрыгнул на стуле, - именно! Убить бы не убили, конечно, но послали бы на три веселых буквы – это точно. А теперь вспомните – сколько таких «романов» было в жизни у нашей мадмуазель?

- Штук пять, - вспомнила я, и мне вдруг стало паршиво.

- И все с тем же результатом, заметьте. Идем дальше. Мадмуазель попыталась поступить в университет и провалилась. Сколько не добрала?

- Полтора балла, - мне захотелось плакать.

- И зачем-то несет документы в пединститут. Там ее балл – проходной. Она поступает в этот институт. А вы? Чего в этот момент хотели вы?

- Поступать в универ до последнего, пока не поступлю, - уже едва слышно прошептала я, - Но вы и меня поймите тоже, мама так плакала, просила, боялась, что за этот год я загуляю или еще что, ну, и мне вдруг стало все равно…

- Милая моя, - ангел посмотрел на меня сочувственно, - нам здесь до лампочки, кто там у вас плакал и по какому поводу. Нас факты интересуют, самая упрямая вещь в мире. А факты у нас что-то совсем неприглядны. Зачем вы – нет, вот серьезно! – зачем тогда замуж вышли? В смысле – наша NN? Да еще и венчалась, между прочим! Она, стало быть, венчалась, а вы в это время о чем думали?!

Я молчала. Я прекрасно помнила, о чем тогда думала в душной сусальной церкви, держа в потном кулачке свечу. О том, что любовь любовью, но вся эта бодяга ненадолго, что я, может быть, пару лет протяну, не больше, а там натура моя б***ая все равно перевесит, и тогда уж ты прости меня, Господи, если ты есть…

- Вот то-то, - Ангел покачал головой и перевернул страницу, - да тут у вас на каждом шагу сплошные провалы! Девочка, моя, ну, нельзя же так! В тридцать лет так хотели татуировку сделать – почему не сделали?

- Ну-у-у… - озадачилась я, - Не помню уже.

- А я вам подскажу, - Ангел нехорошо усмехнулся, - Тогдашний ваш возлюбленный был против. Примитивные, говорил, племена, да и задница с годами обвиснет. Так?

- Вам виднее, - насупилась я, хотя что-то такое было когда-то, точно же было…

- Мне-то виднее, конечно… Задница-то ваша была, а не любовника?! Хорошо, едем дальше.
Вот тут написано – тридцать пять лет, домохозяйка, проще говоря – безработная, из увлечений – разве что кулинария. Милая такая картинка получается. Вышивания гладью только не хватает. Ну, вспоминайте, вспоминайте, чего на самом деле-то хотели?!

- Вспомнила. Стрелять хотела.
- В кого стрелять?! – изумился ангел и покосился в книгу.
- В бегущую мишень. Ну, или в стационарную, без разницы, - плакать я, как выяснилось, теперь не могла, зато туманное мое тело утратило свою радужность и пошло густыми серыми волнами, - Стендовой стрельбой хотела заниматься. Петь еще хотела. Давно это было…

- Подтверждаю. Вы, дорогая моя, имели ко всему этому довольно приличные способности, - сказал Ангел, ткнув пальцем в талмуд, - Богом, между прочим, данные. От рождения! Куда дели все это? Где, я вас спрашиваю, дивиденды?!

- Я не знала, что должна… - прошелестела я в ответ.

- Врете, прекрасно знали – Ангел снял очки, устало прищурился и потер переносицу, - Что ж вы все врете-то, вот напасть какая… Ладно, мадам, давайте заканчивать. Приступим к вашему распределению.

Он достал большой бланк, расправил его поверх моей биографии и начал что-то строчить.

- Как вы все не понимаете, - в голосе Ангела слышалось отчаяние, - нельзя, ну, нельзя предавать себя на каждом шагу, эдак и умереть можно раньше смерти! А это, между прочим, и есть тот самый «грех», которого вы все так боитесь!… Всё думаете - и так сойдет… Шутка ли – каждая третья душа не свою жизнь проживает! Ведь это страшная статистика! И у всех какие-то идиотские оправдания – то мама плакала, то папа сердился, то муж был против, то дождь в тот день пошел не вовремя, то – вообще смех! – денег не было. Хомо сапиенсы, называется, эректусы… Ну, все, готово, - Ангел раздраженно откинул перо, - попрошу встать для оглашения приговора. Передо мной встать, в смысле.

Я перелетела через стол и замерла прямо перед ангелом, всем своим видом выражая вину и раскаяние. Черт его знает, может, сработает.

- Неидентифицированная Душа по обвинению в непрожитой жизни признается виновной, - Ангел посмотрел на меня с суровой жалостью, - Смягчающих обстоятельств, таких, как а) не ведала, что творила б) была физически не в состоянии реализовать или в) не верила в существование высшего разума - не обнаружено. Назначается наказание в виде проживания одной и той же жизни до обнаружения себя настоящей. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Подсудимая! Вам понятен приговор?

- Нет, - я жалобно заморгала, - Это в ад, что ли?

- Ну, ада вы не заработали, детка, - усмехнулся ангел, - да и вакансий там…, - он безнадежно махнул рукой, - Пойдете в чистилище, будете проживать смоделированные ситуации, пока суд не признает вас прожившей свою жизнь. Ну, а уж будете вы там страдать или нет – это мы, извините, не в курсе, - и Ангел протянул исписанный желтый бланк, - Теперь все ясно?

- Более-менее, - я кивнула растерянно, - И куда мне теперь?

- Сейчас, - сказал Ангел, щелкнул пальцами. Что-то звякнуло, грохнуло и в глазах у меня потемнело…

- … одну меня не отпустят, а с тобой запросто, - услышала я знакомый голос, - И Сережка говорит – пусть она тебя отмажет на два дня, ну, Олечка, ну, милая, ты ведь поможешь, правда? Мы тебе и палатку отдельную возьмем, и вообще клево будет, представляешь, целых две ночи, костер, речка и мы втроем?

..Это был мой школьный двор, май уже и не помню какого года, пыльный душный вечер. И Ленка, красавица, с кукольным личиком и фигурой от Сандро Ботичелли – моя подружка – как всегда беззаботно щебетала мне в ухо, не замечая, как ненависть и боль медленно скручивают меня винтом, мешая дышать. Такое знакомое, такое родное-привычное ощущение... Я ведь хорошая девочка, я перетерплю все это, я буду вести себя прилично, я хорошая, хорошая, хоро…

- А пошла ты на... , - сказала я неожиданно, с садистским удовольствием наблюдая, как округляются ее фарфоровые глазки, и, чувствуя некоторую незавершенность сцены, добавила - Оба вы пошли...
…Когда разгневанный стук Ленкиных каблучков затих где-то за поворотом, я прислушалась к звенящей пустоте вокруг, и поняла, что вот прямо сейчас я, наконец, глубоко, неприлично и ненаказуемо счастлива...
Настоящий друг - это тот, кто будет держать тебя за руку и чувствовать твое сердце.

0

13

)))

Запах ванили ...

Звезды светили слишком ярко. Я могла бы подумать, что нахожусь за городом, но представить такое мешали многочисленные антенны на крыше и доносившийся снизу шум иногда проезжающих машин.
Кресло-качалка тихонько поскрипывало, слабые порывы ветра изредка шевелили бахрому пледа, укрывающего ноги.

- Мне бы еще чепец, очки и вязание, буду вылитая бабушка Красной Шапочки, - пробормотала я, набивая трубку датским ароматизированным табаком.
Огонек от спички осветил ладонь.

- О! Мозоль? Откуда бы, - задумалась я, раскуривая трубку.

Послышался сладкий запах ванили. Все-таки надо было забить французский Mixture. Он крепче, как раз то, что мне надо в данный момент. Ладно, чего уж теперь. Вечно тороплюсь.

Карманный репетир мелодично отбил прошедшие четверть часа. В запасе оставалось еще пятнадцать минут. Можно и вздремнуть, но не хочется. Я запрокинула голову и снова стала смотреть на звезды.

Справа послышалась возня, хлопнула чердачная дверь и мелькнула тень.

- Вот ведь епт.. э-э-э, - прикусила я язык. Что за дела?

Вытащив часы из кармана, я всматривалась в циферблат. Ну, пятнадцать же минут осталось! Не дадут провести их в тишине.

Прямо передо мной, на краю крыши, стояла молоденькая девушка, судорожно прижимая руки к груди. Я тихонько кашлянула.

Девица, взвизгнув, подпрыгнула и повернулась.
- Кто здесь? Не подходите ко мне!
- И не думала, - ухмыльнулась я, покусывая мундштук трубки. Жизнь не удалась?
- А вам какое дело? истерично завопила она. Все равно вы меня не остановите!
- Дорогуша, мне нет до тебя никакого интереса. Но ты мне мешаешь наслаждаться прелестной ночью. Не могла бы ты быстрей обстряпать свои делишки? Сейчас начнется великолепный метеоритный дождь, я бы не хотела его пропустить.

Девушка замерла, тараща карие глаза с очень милым, миндалевидным разрезом. Если бы глаза были зелеными, она была бы похожа на лисичку.
- Вы с ума сошли? взвизгнула она.
- Я? Я сошла с ума? расхохоталась я, а она скривила лицо, готовая расплакаться. Будет, будет, лисичка, только не плачь. Ты должна быть сильной и смелой.
Тебя ожидает стремительный полет, который ты испытаешь только единожды в жизни. Я тебе почти завидую. Это же масса ощущений! Ну, давай же, вперед, - я помахала рукой, как бы подталкивая ее.
- Что вы здесь делаете? Одна, на крыше, ночью, с дурацким креслом-качалкой?

Ее любопытство перевесило истерику.
- Я уже говорила, милочка, - улыбнулась я и выпустила голубое облачко табачного дыма.
Лисичка принюхалась.
- Ваниль? Пахнет ванилью?

Я молча кивнула. Ее сцепленные за спиной руки, обозначающие полную решимость довести дело до конца, расслабились, и она, прижав ладонь к горлу начала прерывисто дышать.

Достав фляжку, припрятанную под пледом, я открутила крышку, и сделал глоток.
- Хочешь глотнуть? я протянула фляжку.
- Я не пью, - просипела она, пытаясь совладать с эмоциями.

- Это арманьяк. Говорят, что французы подарили коньяк всему миру, а арманьяк оставили себе. Конечно, это кощунство пить его вот так, из банальной фляжки, но я могу тебя научить пить его так, как положено.

Я поставила на колени сумку, стоящую возле качалки, осторожно достала бутылку L'Armagnac-Tenareze.
- Ему столько же лет, сколько тебе, - прошептала я, осторожно вынимая пробку. Ведь тебе, лисичка, уже есть двадцать лет? Помоги мне, не стой столбом, - проворчала я и протянула ей бокал в виде тюльпана.

Она сделала неуверенный шаг и протянула руку.
- Держи его всей ладонью, - велела я. Согрей его своим теплом. Ведь ты молода и твоя кровь горяча.

Аккуратно плеснув на донышко бокала арманьяк, не больше 30 мл, я закупорила бутылку и поставила у кресла.
- А теперь покачай бокал, чтобы смочить его стенки.

Лисичка, заворожено глядя, слегка покачала пузатый бокал. Напиток, цвета красного дерева красиво переливался в лунном свете.

- А сейчас, аккуратно поднеси его ко рту, не очень близко и вдохни аромат. Но не сильно, иначе вдохнешь весь букет и что-нибудь пропустишь.

Я замерла, в предвкушении. Эта девица не представляет, насколько ей повезло. Многое бы я отдала, чтобы вернуться в тот день, когда я впервые дегустировала арманьяк.

- Что ты чувствуешь? Подумай, прежде чем ответить. Букет раскрывается постепенно.
Лисичка сделала еле заметный вдох.
- Виноград, слива, апельсин, - тихонько бормотала она, закрыв глаза и еле заметно принюхиваясь. Ваниль! она открыла глаза и хихикнула. Я чувствую аромат ванили. А можно попробовать?
- А то ж, - хмыкнула я. Сделай небольшой глоток, но не глотай сразу. Подержи его немного во рту, чтобы он обволок все внутри, чтобы осталось божественное послевкусие. Во рту станет немного жарко, но не делай вдох ртом, это может все испортить.

Мой рот переполнился слюной. Эта чертовка выглядела сейчас очень сексуально. Растрепанные рыжеватые волосы мягким облаком окутывали плечи. Белая майка оттеняла загорелую кожу, короткие шортики не скрывали длинных, стройных ног, с приятно-округлыми коленками. Она смешно шевелила пальчиками босых ног, стоя на прогретой за день крыше.

Она сделала глоток. Я закрыла глаза, и темноту взорвали миллионы разноцветных звезд.
- Чувствуешь? прошептала я, купаясь в ощущениях. Ты ощущаешь присутствие океана? Легкий бриз? Влага, смягченная лесами Ланд? Далекий шум прибоя? Виноградники? Тихую песню?
А toi, а la faсon que tu as d'еtre belle.
А la faсon que tu as d'еtre а moi, - замурлыкала я и, не выдержав, рассмеялась. Нет, Джо Дассен совсем не подходящая кандидатура, но сейчас я не могу вспомнить ни одной старинной французской песни. Ну, лисичка, как тебе арманьяк?

- У меня не слов, - пробормотала она. Как у вас это получается?
- Что, дорогуша?
- Ну... - она неопределенно взмахнула рукой, - Вот это все? Я видела, ощущала все, что вы мне говорили.
- Это, лисичка, не я. Это ты. Ты видела то, что хотела увидеть, слышала то, что хотела услышать. Присядь, - я кинула ей плед.

Она неловко поймала его свободной рукой, небрежно расстелила его и опустилась, сложив ноги калачиком и не выпуская бокала.
- Еще глоток, лисичка. И расскажи, что ты чувствуешь.

Она вновь закрыла глаза, сделала глоток и медленно заговорила:
- Дедушка. Он тоже курил трубку, и от его халата вкусно пахло ванилью и еще чем-то. Я часто забиралась к нему на колени и мы болтали.

- А еще крыжовенное варенье, которое варила мама, когда мы приезжали к деду в деревню.

- И речку, прямо за домом. Каждое утро мы с мамой спускались к ней и купались голышом. Вы не представляете, каково оно это ощущение, когда входишь в воду, и у тебя захватывает дух. И тело покрывается мурашками. И чтобы не струсить, не испугаться этой ледяной воды, врезаешься в воду и ныряешь. А когда выныриваешь, хочется кричать. Громко, так, чтобы саднило горло. А когда привыкаешь, вода кажется такой теплой. И течение ласково огибает обнаженное тело.

- Угу, - тихо подтвердила я. Я этого совсем не представляю. Еще глоток, - велела я, повышая голос, стараясь унять предательскую дрожь.
Лисичка снова пригубила бокал.

- Мы с Митькой в лесу. Он тогда мне подарил лыжи. И весь день учил на них стоять, а потом затащил меня на гору. Мне было так страшно.
Я опять закрыла глаза и увидела зимний лес.

- Но ведь ты же смелая, милочка? Ты же съехала с этой горы? спросила я, и изо рта вырвался клубок пара. Или это был табачный дым?
- Конечно.
Я не видела ее, но слышала по голосу, что она улыбается.

- Я сделала глубокий вдох и оттолкнулась.
Вокруг меня замелькали деревья, колючий ветер охладил горящее лицо, скрип снега был слаще любой музыки. И все это разорвал звенящий, полный жизни и счастливый визг. Я взглянула на девицу. Ее лицо сияло.

- А потом я упала, - расхохоталась она. - А Митька насовал мне снега за шиворот.
Я поежилась от холодных капель, побежавших по спине.

- Еще, - умоляющим шепотом попросила я. Вспомни что-нибудь еще, лисичка.

- А как-то раз мы с ним попали под дождь, - продолжила она. Мы шли из кино через большой парк, и началась гроза. И нам негде было спрятаться. И дождь был такой теплый.

Я бежала, шлепая босыми по лужам, подол промокшего платья облепил ноги, дождь струился по запрокинутому лицу. Зажав в руках босоножки я танцевала под дождем, рядом с хохочущим Митькой, который не сводил с меня влюбленных глаз.
Я мотнула головой, стряхивая с волос капли.

- Ой.. разочарованно протянула лисичка. А я все выпила.
- Не убирай бокал. Погрей его ладонями и поднеси к носу. Это "дно бокала".

Она потянула носом и произнесла:
- Пряности. И аромат чего-то древесного.
- Полностью с тобой согласна, дорогуша.
- Митька меня бросил, - всхлипнула она, отставляя бокал в сторону.
- Не может быть? стараясь не рассмеяться, я изобразила удивление.
- Да. Мы с ним поругались, и он сказал, что никогда не вернется.
- И только-то? Так ли он тебе нужен?
- Вы не понимаете, - она готова была вскочить, но опустилась, повинуясь моему жесту. Я его так люблю, так люблю! Я за ним и в огонь и в воду готова! Я жизнь за него отдам! А он..

- А он не хочет тебя? я закусила губу. Только бы не заржать. Какая же ты еще маленькая, лисичка. Может, он просто оберегает тебя? Ведь спешка важна лишь при ловле блох. Или ты считаешь, что переспав с ним, ты привяжешь его к себе? Глупенькая. А Митька твой молодец. Уважаю.
- Мои подруги уже давным-давно...
- Я ж говорю, глупенькая ты, - прервала я ее. Все у тебя впереди, ты всегда успеешь испытать наслаждение от его прикосновений. Только не нужно торопиться. Я уверена, что Митька будет с тобой нежен.
- Не будет! трагично вскрикнула она. Мы с ним поругались! И вы меня обманываете!

- Я бы могла тебя обмануть, но не вижу в этом смысла, - жестко оборвала я ее. Ты понимаешь, чего ты себя хочешь лишить? Всего этого ты больше не увидишь. Ты не услышишь запах асфальта после дождя, аромат первого подснежника. Не ощутишь сладость прикосновения любимых губ! Ты не услышишь плач своего первенца! Ты не узнаешь, как твоя мать будет страдать! И не почувствуешь тепло дедушкиных рук! Ты больше никогда не сядешь у него в ногах, и не будешь просто молчать, потому что тебе хорошо! мой голос громыхал.

Я возвышалась над ней, сжавшейся в комочек и излучающей страх.

- Ты это понимаешь? тихо спросила я, присаживаясь перед ней на корточки и проводя рукой по горячей щеке. А Митька твой сейчас сидит на лестнице у твоей двери и сходит с ума от беспокойства, между прочим.

Я уселась обратно, открыла фляжку и сделала несколько глотков.

- Правда-правда, - подтвердила я, поймав ее удивленный взгляд. Ну, так что? Ты готова совершить свой самый важный в жизни полет? Я даже боюсь представить, что нас будет ожидать. Ветер, свистящий в ушах?
И страх.
Дикий страх.
И, наверное, будет трудно контролировать тело? Как ты думаешь?
Лисичка, я же шучу, - засмеялась я, заметив в глазах отблески того самого дикого страха. А Митька уже в истерике сейчас начнет биться, - с притворным сожалением вздохнула я. Пойти, что ли, поговорить с ним? Думаю, блондинки в его вкусе? Как ты думаешь?

Лисичка улыбнулась, поднялась и сделала шажок к выходу.
- Можно я пойду? неуверенно спросила она.
- Конечно же, дорогуша! Именно этого я и хочу. Беги! И запомни, что нет ничего ценнее, чем твоя жизнь.

Эти слова я прокричала уже ей в спину. Лисичка побежала навстречу своему счастью.

Тихо забил репетир. Пятнадцать минут прошло. А казалось целая жизнь. Я поднялась с кресла. Вдалеке мягко пророкотал гром, порыв ветра принес запах близкого дождя. Я запрокинула голову.

- Что говоришь? Хорошая работа? Ну а то! Кто ж лучше меня умеет переубеждать?

За чертой города сверкнула молния. Я досчитала до пятнадцати, прежде чем послышался тихий гром.

- Курила зачем? спросила я. А ты заметил, сколько ассоциаций у нее вызвал запах ванили? Хорошо, что я не стала курить Mixture. Что ни говори, а я спец.

Недаром я начальник отдела переговоров в твоей канцелярии. Только не пойму, зачем надо было отправлять меня сюда. Ведь легче легкого...
Снова вспышка молнии и гром.

- Знаешь мои методы? Решил побаловать меня ее ощущениями? Ну, спасибо. Да не паясничаю я!

Я раскинула крылья, и полетела. Нужно было еще написать отчет.

- Вот она тебе скажет, что я просто вышла на крышу, чтобы подышать воздухом!

Босая девушка, в майке и шортиках тянула за руку симпатичного парня.
- Ой! А где она?

На расстеленном пледе трепетала зажженная свеча, стояла бутылка откупоренного L'Armagnac-Tenareze и два бокала, в виде тюльпана. К бутылке были привязаны два воздушных шарика в форме сердца. На карточке, прислоненной к бутылке, было написано только два слова: "Наслаждайтесь жизнью"

Лисичка усадила Митьку на плед и протянула ему бокал.
- Держи его всей ладонью. Согрей своим теплом...
В воздухе отчетливо пахло ванилью.

(с)

В конце концов каждый остается один; и вот тут-то важно, кто этот один..

0


Вы здесь » ЗЕРКАЛО » Стихи и проза любимых авторов » кое-что со тарого форума..)