Тема, которую мы хотим здесь обсудить это невротическая потребность в любви. Речь идет о хорошо знакомой каждому психотерапевту преувеличенной потребности некоторых пациентов в эмоциональной привязанности, позитивной оценке со стороны окружающих, их советах и поддержке, также как и в преувеличенном страдании, если эта потребность не удовлетворяется.

Однако в чем разница между нормальной и невротической потребностью в любви?

Все мы хотим любить и быть любимыми, если это удается, мы чувствуем себя счастливыми. В такой степени потребность в любви или, точнее, потребность быть любимым, не является невротической. У невротика потребность быть любимым преувеличена. Если окружающие люди менее любезны, чем обычно, невротику это портит настроение. Для психически здорового человека важно быть любимым, уважаемым и ценимым теми людьми, которых он ценит сам; невротическая потребность в любви навязчива и не разборчива.

Подобные невротические реакции очень отчетливо выявляются в процессе психоанализа, так как в отношениях пациент-психоаналитик присутствует одна особенность, отличающая их от других человеческих отношений. В психоанализе относительно дозированная эмоциональная вовлеченность психотерапевта создает возможность наблюдать эти невротические проявления в более ярком виде, чем это случается в повседневной жизни: мы видим снова и снова, сколь многим пациенты готовы пожертвовать, чтобы заслужить одобрение своего психотерапевта, и как они щепетильны во всем, что может вызвать его неудовольствие.

Среди всех проявлений невротической потребности в любви хочется выделить одно, достаточно распространенное в нашей культуре. Это переоценка любви, свойственная, прежде всего, определенному типу женщин. Мы имеем в виду, невротических женщин, которые чувствуют себя в опасности, несчастными и подавленными всегда, пока рядом нет никого бесконечно им преданного, кто любил бы их и заботился о них. У таких женщин желание выйти замуж принимает форму навязчивости. Они застревают на этом желании как загипнотизированные, даже если сами абсолютно не способны любить и их отношение к мужчинам заведомо скверное.

Другая существенная черта невротической потребности в любви – это ее ненасытность, выражающаяся в ужасной ревнивости: «Ты обязан(а) любить только меня. Под ревностью мы подразумеваем здесь не реакцию, основанную на действительных фактах, а именно ненасытность и требование быть единственным предметом любви.

Еще одно выражение ненасытности невротической потребности в любви – это требование безусловной любви. «Ты обязан(а) любить меня независимо от того, как я себя веду. Даже тот факт, что в психоанализе пациент должен платить психотерапевту, служит для невротика доказательством, что изначальное намерение психотерапевта вовсе не помогать: „Хотел бы помочь — не брал бы денег“. В их отношении к собственной любовной жизни господствуют аналогичные представления: „Он(а) любит меня только потому, что получает сексуальное удовлетворение“. Партнер обязан постоянно доказывать свою „настоящую“ любовь, жертвуя при этом своими моральными идеалами, репутацией, деньгами, временем и т. п. Любое невыполнение этих всегда абсолютных требований интерпретируется невротиком как предательство.

Другой признак невротической потребности в любви – чрезвычайная чувствительность к отвержению. Любые нюансы в отношениях, которые можно было бы истолковать как отвержение, невротик воспринимает только так, и отвечает на это ненавистью.

В конце концов, возникает главный вопрос, почему невротику так трудно удовлетворить свою потребность в любви?

Одна причина – ненасытность его потребности в любви, для которой всегда будет мало.

Другая причина — это неспособность невротической личности любить.

Невротик не отдает себе отчета в своей неспособности любить. Он обычно даже не знает, что не умеет любить. Чаще всего невротик живет иллюзией, что он величайший из влюбленных и способен на величайшую самоотдачу. Он держится за этот самообман, так как он выполняет очень важную функцию оправдания его претензий на любовь. Именно этот самообман позволяет невротику требовать все больше любви от других, а это было бы невозможно, если бы он действительно осознавал, что на самом деле ему на них наплевать.

Еще одна причина, почему невротику так трудно почувствовать себя любимым – это непомерный страх отвержения. Этот страх может быть так велик, что часто не позволяет ему подойти к другим людям даже с простым вопросом. Он живет в постоянном страхе, что другой человек их оттолкнет. Он может даже бояться преподносить подарки – из страха отказа. Страх быть отвергнутым и враждебная реакция на отвержение, заставляют невротика все больше и больше удаляться от людей. Таких людей можно сравнить с людьми умирающими от голода, которые могли бы взять еду, если бы руки не были связаны за спиной. Они убеждены, что их никто не сможет полюбить – и это убеждение непоколибимо.

Страх перед любовью тесно связан со страхом перед зависимостью. Так как эти люди действительно зависят от любви других и нуждаются в ней как в воздухе, опасность попасть в мучительное зависимое положение действительно очень велика. Они тем более бояться любой формы зависимости, поскольку убеждены во враждебности других людей.

Как же может быть понята эта невротическая потребность в любви с ее постоянной преувеличенностью, патологической навязчивостью и ненасытностью?

Можно подумать, что невротическая потребность в любви — это выражение инфантильной „фиксации на матери“. Это подтверждается сновидениями таких людей, в которых прямо или символически выражается желание припасть к материнской груди или вернуться в материнскую утробу. История их детства действительно показывает, что они или не получили достаточно любви и тепла от матери, или что они уже в детстве были к ней чрезвычайно сильно (навязчиво) привязаны. В первом случае невротическая потребность в любви – выражение упорно сохраняющегося желания, во что бы то ни стало добиться материнской любви, которую они недополучили в детстве. Во втором случае, похоже, что это прямое повторение цепляния за мать.

Во многих случаях очевидным истолкованием кажется то, что невротическая потребность в любви – это выражение существенных дефицитов в самооценке. Заниженная самооценка, отношение к себе самому как к злейшему врагу, нападения на самого себя – типичные спутники таких людей, которые нуждаются в любви для того, чтобы ощутить себя в безопасности и поднять свою заниженную самооценку.

Часто невротическая потребность в любви проявляется в форме сексуальных заигрываний с психотерапевтом. Пациент выражает через свое поведение или сновидения, что он(она) влюблен в психотерапевта и стремится к некоторого рода сексуальной вовлеченности. В некоторых случаях потребность в любви проявляется прямо или даже исключительно в сексуальной сфере. Чтобы понять это явление мы обязаны помнить, что сексуальные желания не обязательно выражают половую потребность как таковую – проявления сексуальности могут также представлять собой вид ориентации на контакт с другим человеком. Невротическая потребность в любви тем скорее выразится в форме сексуальности, чем тяжелее складываются эмоциональные отношения с другими людьми. В таких случаях сексуальность – один из немногих, а может и единственный мост, перекинутый к другому человеку.

В кабинет к психологу достаточно часто приходят люди, страдающие от любви. Несмотря на тенденцию нашей культуры облагораживать любовное чувство, в обычной жизни любовь может оказаться переживанием весьма мучительным и деструктивным. Муки ревности, страх потери, отчаяние неразделенной любви, боль предательства – часть невыносимых переживаний влюбленных.

Недавно ко мне на прием пришла достаточно успешная в социальном плане женщина, которая находилась в продолжительной любовной связи с мужчиной, и который, к тому же, был ее начальником. Она многим пожертвовала ради этой связи: переехала вслед за ним в другой город, бросила привычное окружение и любимую работу и даже, со временем, развелась с мужем. Спустя некоторое время, после ссоры с этим мужчиной, ночью, у нее неожиданно пошла горлом кровь; ее госпитализируют и ставят страшный диагноз – туберкулез. Диагноз шокирующий – поскольку, по ее собственному признанию, она даже гриппом никогда не болела. Женщина интенсивно лечится, и лечение дает эффект – она выздоравливает, но требуется время на реабилитацию. Ее друг раздражен и испуган, правда, кажется не за нее, а скорее за себя. Он грубо запрещает появляться ей на работе и не хочет ни встречаться, ни разговаривать. Требует официального свидетельства ее выздоровления, обвиняет в фальсификации результатов лечения. Его реакции травмируют ее, они выглядят дикими и непонятными на фоне предшествующих «хороших» отношений. Что же на самом деле происходило?

Кажется, я тоже сбит с толку, однако, пытаясь прояснить их отношения, я обращаю внимание на одну единственную фразу, которую эта женщина обронила невзначай. Она сказала буквально следующее: «Он меня гнобил». Мой слух цепляется к этой фразе, я требую объяснений, и постепенно вырисовывается подлинная картина их отношений, отношений наполненных жестокостью и обманом, от которых бессознательно страдала моя клиентка, что, по-видимому, прямо или косвенно привело ее к туберкулезу.

…зачем ко мне жестоко?
Анализируя этот случай, я задавался вопросом: что же заставляло эту женщину отрицать очевидный полюс ее отношений с этим человеком — полюс жестокости и отвержения?

Ответ на этот вопрос для профессионального психолога очевиден. Речь идет о психологической защите. Отрицание — и есть такая защита. Конечно, человеку свойственно пытаться оберегать себя от душевной боли. Особо «преуспевающие» в этом люди иногда доводят способ защиты до абсурда, до циничной фразы о том, что «влюбляются только дураки».

Если мы не хотим защищаться столь радикальным способом, способом, по сути, проклинающем любовь, мы неизбежно должны попытаться ответить на другой вопрос: какая внутренняя сила делает любовь столь разрушительной? То есть, какова природа психологического процесса, который обеспечивает подобное отрицание.

Для того чтобы ответить на этот вопрос, вспомним одну из благородных истин: человек страдает и у страдания есть причина. Эта причина — нарушение контакта с реальностью, если говорить, в общем.

Применительно к нашему случаю, мы скажем так: влюбленный страдает оттого, что теряет контакт с реальностью другого, объекта его любви. Что это означает? Речь идет о некоем внутрипсихическом процессе, отдаляющем одного человека от другого, хотя, по всей видимости, это то, что хочет выглядеть как истинное проявление любовного отношения. Я назвал бы этот процесс воображаемой любовью.

Что такое воображаемая любовь? Это, по сути, зависимость от некоего придуманного образа другого человека, который всегда, в большей или меньшей степени, отличается от человека реального. В психоанализе такой образ называют «имаго».

Так вот, имаго другого человека, объекта моей «любви» (с этого момента я беру слово любовь в кавычки), создано мной для моего собственного наслаждения. Имаго идентично моему желанию, но не желанию моего любовного партнера. Имаго обслуживает исключительно мои эгоистические потребности, даже если я страдаю…

Пусть страдание не вводит вас в заблуждение. В любом осознаваемом психологическом страдании есть тайное, бессознательное и искаженное наслаждение. Я предъявляю своему партнеру любовное требование, руководствуясь своим наслаждением, своим имаго…

С этого момента мы попадаем в круги мучений: ад приближается. Мы требуем, но не получаем желаемого отклика. Мы хотим, но не хотят нас. Мы сближаемся, но нас отталкивают. Мы любим, но нас ненавидят. Существует только один способ разорвать эти круги ада – отказаться от своих иллюзий, от своих нереалистичных представлений о другом. Правда, это чревато потерей «любви», но возможно такую «любовь» стоит потерять…

По ту сторону себя
Обретение реальности другого человека — чрезвычайно трудная задача, настолько трудная, что к совету Сократа: «Познай самого себя», стоило бы добавить — «Познай другого».

Люди страдают от своих придуманных представлений о себе самих, о других людях и об отношениях между людьми. В результате мир человеческих отношений становится зеркальным: люди пытаются увидеть в других отражениях самих себя и, не находя, страдают. Эти страдания неизбежны в мире кривых зеркал и искаженных отражений.

Поэтому любовная боль — это своего рода симптом, симптом потери контакта с реальностью. И одновременно — это и зов, призыв Реальности, шанс услышать нечто большее по ту сторону себя.

Если любовное отношение становится симптомом душевного страдания — самое время задуматься о лечении.

Как же помочь человеку, страдающему от «любви»?

Одна любовь — три сценария
Как показывает мой опыт психотерапевта, здесь возможны несколько вариантов развития патологического любовного сценария.

Вариант первый: «Пациент скорее мертв, чем жив». Это не просто злая ирония. Есть люди, чье влечение к разрушительному и к саморазрушительному поведению настолько неумолимо, что подчиняет себе любовное чувство без остатка. Садизм и враждебность с одной стороны, мазохизм и патологическая уступчивость с другой, проникают в любовные переживания, спрятавшись в воображаемом «хорошем» отношении к партнеру, как когда-то легионеры, укрывшиеся в чреве троянского коня. Помочь таким людям практически невозможно, прежде всего, потому, что они сами не готовы эту помощь принять.

Другой вариант — так называемая «терапия действием». Речь идет о склонности людей к спонтанному отыгрыванию в действии, в поведении внутренних переживаний и мыслей. Никакой душевной работы при этом, как правило, не происходит. Человек не извлекает уроков из предшествующей ситуации. Он просто повторяет некий бессознательный алгоритм. «Если меня постигла неудача в любви, я должен попробовать снова, только уже с другим человеком». И пробуют, и наступают на те же грабли… Так может продолжаться достаточно долго, пока в один прекрасный день человек не остановится и не задумается над своей жизнью, обнаруживая в ней унылую повторяемость.

Вариант последний, оптимистический. Это, безусловно, путь самопознания. Необходимо заглянуть в себя и, желательно, заглянуть поглубже. Нужно побороться за обретение достоверного знания – понимания текущей ситуации в любовных отношениях и причин ее возникновения, своего психологического вклада и вклада другого человека. Если вы склонны к рефлексии и самопознанию, возможно, вы справитесь с этой работой самостоятельно; если же вы не можете похвастаться навыками самопознания, воспользуйтесь услугами профессионала в понимании человеческих отношений – психолога или психотерапевта.

Как бы то ни было, мне кажется, всегда нужно помнить об одной очень важной вещи: если вы психологически страдаете, не нужно во что бы то ни стало пытаться быстрее избавиться от эмоциональной боли. Ведь боль эта имеет свое значение, свой смысл. К.Г. Юнг очень хорошо выразил эту мысль, сказав, что «невроз (читай – душевное страдание) скрывает душу человека».

Если мы страдаем от любви, значит, мы потеряли свою душу. И наша первоочередная задача — предпринять адекватные усилия, чтобы поняв значение своих симптомов, вернуть себе потерянное душевное благополучие, как залог способности по-настоящему любить и быть любимыми.

Олег Куракин. Интервью журналу "Седьмой континент. Столичное ревю"

               
Почему мужчины не любят женщин-бизнесменов и женщин-политиков? Может быть, потому что те, по их мнению лезут не в свою область? А может, потому что женщина на командных должностях теряет капельку женственности?

Я думаю, что мужчины попросту бояться. Боятся женского успеха, поскольку привыкли в глубине души, часто не признаваясь себе в этом,  обесценивать женщину. Социальный успех женщины, как будто, ставит под вопрос  их собственные таланты и возможность быть успешными – мужская гордость (самооценка) страдает. Можно, также,  вспомнить про пресловутый мужской шовинизм и патриархальные устои общества: социально санкционированный образ мужчины как защитника, добытчика и кормильца семьи – этот образ жив и по сей день и оказывает значительное влияние на души, кстати, не только мужчин, но и женщин. В отношении излишней маскулизированности социально активных женщин, наверное, можно поспорить: как о некой общей тенденции –  мы, безусловно, можем об этом говорить, но разве не существует женщин играющих значимые социальные роли и при этом  сохраняющих свой женский потенциал?  Больше того, я бы отметил и тот факт, что некоторые аспекты женственности не могут раскрыться, вовсе,  вне измерения социальной активности женщины и ее социального успеха.  В конце, концов, давайте вспомним, что когда – то (а в некоторых культурах и по сей день) цивилизация была матриархальной, что, на мой взгляд, подтверждает мысль о значительном (в настоящее время  во многом  не раскрывшемся) потенциале лидирующей социальной роли женщины.   

Помнится, одна женщина мне говорила: если ты настоящий мужчина, значит – ты должен зарабатывать больше меня. И мне почему-то это было ужасно неприятно. А другая когда-то сказала: если бы ты смог меня обеспечивать, я была бы тебе хорошей женой.

Мне почему-то кажется, что это две стороны одной медали.

Когда я слышу подобные вещи, создается впечатление, что люди,  похоже, теряют ориетиры в понимании самих себя и того, кем они должны (или могут) быть. Что значит быть настоящим мужчиной? Или настоящей женщиной? Кто возьмет на себя риск, находясь в здравом уме,  устанавливать подлинный формат мужского или женского поведения?  Похоже, что люди в значительной степени отчуждены от самих себя, лишены понимания своего предназначения а, потому, дезориентированы и дабы, избежать головокружения и потери равновесия, цепляются  за некие конвенциональные, устоявшиеся стереотипы «мужского» и «женского».

Деньги (и их количество) – один из таких стереотипов, имеющих отношение к измерению символического в нашей жизни. Да деньги стали символом силы, могущества, успеха и…мужественности.  Произошел фокус – деньгами, оказывается,  можно теперь измерять мужественность,   как количество картошки килограммами. Слияние образа мужественности с образом денег – чрезвычайно вредная для человека (как для мужчины, так и для женщины) тенденция. Я бы назвал этот процесс «коррупцией» мужественности. Коррупцией, в которую, увы, вносят свой вклад и сами женщины когда говорят подобное («если ты настоящий мужчина, значит – ты должен зарабатывать больше меня» или «если бы ты смог меня обеспечивать, я была бы тебе хорошей женой»).

На Западе, говорят, с этим проще. Но у нас не Запад, у нас Россия со своим менталитетом, со своими, «самыми красивыми в мире» женщинами.

Нет, элемент конкуренции, естественно, неизбежен. Вспомните хотя бы анекдоты про женщин за рулем. Но согласитесь, эта конкуренция взаимна. И многим мужчинам кажется, что женский мир объявил им войну, пытаясь доказать их несостоятельность. А что делать, когда эта война начинается в самой семье?

         
Если и есть что – то разрушительное для женщины (разрушительное для ее женственности) в ее желании социального успеха и признания, так это конкуренция с мужчинами, конкуренция, питающаяся завистью к мужчине и его достижениям. Эта зависть, отчасти, оправдана, если вспомнить про мужской шовинизм и дискриминацию женщин но в некоторых случаях, это чувство абсолютно иррационально и основано на невротических переживаниях имеющих отношение к ранним (детским), неразрешенным внутренним конфликтам женщины в отношении принятия своей женской роли. Что касается мужчин, то их тоже не обходят стороной иррациональные страхи связанные с женщиной. Долгие годы зависимости маленького мальчика от Женщины (матери или бабушки) накладывают свой отпечаток на психику мужчины: в глубине своей души мужчина всегда испытывает конфликт, конфликт между желанием зависимости и подчинения женщине и растворения в своем детском «Я»  и желанием бунта против власти Матери (и женщины, вообще) и страха, что это бунт и независимость окажутся не достижимы, то ли в силу исключительной власти Женщины, то ли в силу собственных интенсивных желаний подчинится власти Женщины.

В семьях, как правило, описанная динамика имеет место быть, в скрытом, часто бессознательном виде, как правило, не нарушая  границ адекватных рациональных отношений. Если же описанные конфликты, в силу каких-то внешних или внутренних факторов, становятся не управляемыми – возникает то мучительное состояние вражды или войны, которое, однако,  не лишено тайного наслаждения отреагирования по отношению к партнеру мстительных и злобных чувст.

В семье все было прекрасно. Муж зарабатывал деньги, жена сидела с двумя детьми, иногда подменяемая бабушкой. Идиллия кончилась, когда жена пошла работать по специальности и у нее начался карьерный взлет. Сначала муж шутил, потом начал ворчать, а когда зарплата жены стала значительно превышать его собственную, в семье начались немотивированные скандалы. Причем основным мотивом было: «ты не любишь меня», «у тебя кто-то есть» и пр. со стороны супруга. Супруг начал реже бывать дома, потом запил, и все уверения жены «у нас все будет хорошо», не действовали. Сейчас семья на грани развода, плюс к тому, мужа вот-вот выгонят с работы. Что делать женщине в этой ситуации?

Женщине, нужно, понять, что она не виновата, что проблема в ее муже. Мужчина, в данном случае, впал в невроз, поскольку почувствовал себя неуверенно. Снизилась его самооценка, в результате чего он ощутил, собственную малозначимость и ненужность. У него возникли фантазии о том, что жена перестала его ценить и уважать («ты не любишь меня») и, как следствие, думает о других мужчинах «более успешних», «состоявшихся» и т.п. Что касается того, что делать женщине, то я бы сказал так: думать нужно не только женщине, но и мужчине, поскольку мужчине важно в похожей ситуации не сбрасывать груз ответственности за семью на женские плечи, а собрать все свои силы и проявить, наконец, свою мужественность. Но только проявить ее не в сражениях со своей женой, а в воле к тому, чтобы справиться со своей слабостью, проявившей себя в форме невроза. Я думаю, что в таких случаях не обойтись без помощи профессионального психолога.

Когда-то муж зарабатывал много денег и кормил всю семью. Но настали иные времена, и зарплата, которая казалась большой, стала крохотной. Жена пошла работать и зарабатывает в разы больше мужа. Но муж, кажется, совсем не огорчен этим фактом. В ответ на предложение жены подыскать что-нибудь получше, он только удивляется: «Зачем? Деньги же есть».  «А как твоя мужская гордость?» «При чем тут гордость!» В результате в семье начались конфликты, а жена так и не может понять нелогичного, с ее точки зрения, поведения мужа.

Я уже говорил о, часто, скрытом детском желании мужчины подчиниться женщине и начать зависеть от нее, зависеть не только эмоционально, но и материально: как ребенок, который целиком и полностью, зависит от матери. Во взрослой жизни мужчины, иногда, могут возникать ситуации, своего рода, соблазна – соблазна найти «мамку» и «быть при ней». Для мужчины это, безусловно, регрессивное состояние, тормозящее его эмоциональное и социальное развитие. Иногда мужчины с таким «материнским комплексом» бессознательно ищут и выбирают себе в партнеры сильных и уверенных женщин, на которых можно «положиться».

Жила-была превосходная пара. Он был бизнесмен, она – художник. Несколько лет они прожили в любви и согласии, родили хорошенькую дочку, но тут муж трагически погиб. Родственники его оказались не столь бескорыстны, и ободрали вдову как липку, оставив ей только голые стены, старый холодильник и дочку. Но женщина не стала унывать: через полгода ее картины с успехом стали продаваться как в России, так и за границей, она открыла свою маленькую галерею. Но с личной жизнью у нее не получается. Она сказала: я выйду только за мужчину, который зарабатывает хотя бы в два раза больше меня. Наверное, такие мужчины есть, и их не так мало. Но за семь лет ей так никого и не удалось найти. А на других она даже не смотрит, говоря, что с теми, кто не добился ничего в жизни, она связываться не станет.

Когда человек добивается успеха, неважно мужчина это или женщина, ему хочется видеть рядом с собой тоже успешного человека, который бы удовлетворял сформированным требованиям к уровню душевного развития и социального положения. Однако, если эти требования становятся слишком жесткими («он должен зарабатывать в два раза больше» и т.п.) мы вправе думать о невротических (искаженных) требованиях, удовлетворять которые мужчине нет смысла (чем, возможно, обуславливается одиночество этой женщины). Есть женщины, которые всю свою жизнь ищут в других мужчинах Папу, и, как правило, его не находят а если и находят, то быстро теряют, обретая разочарование в мужчинах или в себе. Такой формат отношений взрослых мужчин и женщин («дочка-Папа»), более принимаем обществом, нежели обратное («сын-Мама»), хотя, с точки зрения, психолога является не менее патологичным, мешающим женщине повзрослеть и обрести себя.     

У мужа начались проблемы на работе. Жена пошла зарабатывать, и за полгода ее зарплата выросла настолько, что она стала зарабатывать значительно больше мужа. Она решила, что лучше будет, если муж посидит дома с ребенком – заодно и отдохнет. Но очень скоро дома начались скандалы. Ей пришлось дополнительно нанять няньку для ребенка. Потом она обнаружила, что муж начал тратить ее деньги «как свои», покупая ненужные, по ее словам, вещи. Скандалы начались с новой силой. И кончилось все, когда вернувшись домой во внеурочное время, она обнаружила супружескую измену. Когда она заговорила о разводе, муж сказал ей «ты сама виновата во всем. Ты своими руками разрушила нашу семью».

Бредовые обвинения! Скорее всего, опять же, мужчина почувствовал себя не полноценным и попытался поднять свою «мужскую ценность» на другом поприще – в сексуальных подвигах а, заодно,  и унизить свою жену, завистливо отомстив ей за ее социальные успехи. 

Женщина стала зарабывать больше мужа. И обнаружила, что их жизнь изменилась. Муж практически перестал бывать дома. Он взял три дополнительных приработка, выбивался из сил, но так и не смог сровнять уровень своей зарплаты с зарплатой жены. Когда та попыталась поговорить с ним на эту тему, начался жуткий скандал, в результате которого муж потребовал от нее уйти с работы. Она отказалась. Муж съехал от нее и теперь живет отдельно.

Еще один пример невротического поведения мужчины! Он почувствовал угрозу для себя  в успешности своей жены, угрозу своему мужскому самолюбию. Попытка «ликвидировать угрозу», попытка, приведшая к «провалу», обнаружила плохо скрываемый страх этого мужчины, страх потерять свое мужское достоинство и лишиться «чина». Такому мужчине нужно было бы  не требовать от жены уйти с работы, а попытаться осознать свои тревоги и  откровенно поговорить об этом с женой. Однако «потолковать» не удалось. Невозможность поговорить о том, что происходит, что чувствуешь и думаешь, существование «закрытых» тем  - симптом отношений,  еще один знак невроза, свидетельствующий о том, что в отношениях, что – то не в порядке, что, рано или поздно, поставит под вопрос само существование таких отношений.

Олег Куракин. Интервью журналу "Седьмой континент. Столичное ревю"

Мне говорят, что отношения проверяются временем. Мы женаты уже восемнадцать лет. В последнее время я с ужасом замечаю, что совсем не интересую жену как мужчина. В ответ на мои вопросы она только смеется и говорит, что наша жизнь ее вполне устраивает. При этом она вполне может рассказать о том, что на работе кто-то обратил на нее внимание или сделал комплимент. Я с ума схожу от ревности. Но вечером начинается обычное «давай спать», «я устала», «завтра много работы», «ты что, совсем без этого не можешь» и т.д.

Остается только догадываться, что скрывается за этими словами - «наша жизнь ее вполне устраивает». Может оказаться, что ревность мужа оправдана и у жены действительно появился любовник, и, тогда, «вполне устраивает» с мужем - правда, поскольку жизнь делиться на части, где удовлетворение (эмоциональное, сексуальное и т.д.) достигается в разных местах и с разными людьми. Например, в отношениях с мужем женщине удобно – есть социальная и эмоциональная стабильность и защищенность, а ее сексуальная потребность выноситься за рамки семейных отношений и удовлетворяется «на стороне» с другим мужчиной.

Другое объяснение - это неудовлетворенная потребность жены в ухаживаниях со стороны мужа. Она как бы поддразнивает его, рассказывая про комплементы от других мужчин. Может быть она, таким образом, хочет намекнуть на свою неудовлетворенную потребность во внимании, не исключительно сексуальном (которое, вроде бы, ее муж к ней проявляет) – но, именно, провоцируя интерес мужа к предварительной, любовной игре, которая, как известно, так важна для пробуждения сексуального желания некоторых женщин.

Наконец, возможно, что женщина сексуально заторможена и ее сексуальные потребности снижены. Есть женщины, психосексуальное развитие которых, как будто остановилось, зафиксировавшись на одной из предшествующих стадиях. Например, на стадии - когда собственно, генитальная составляющая сексуального влечения - затормаживается в пользу «нежности». Такая женщина будет искать в любовных отношениях не столько генитальной разрядки, сколько «нежного» к ней отношения. Проявления нежности (ухаживания) в любви, как один из важных этапов предваряющих и поддерживающих генитальное, сексуальное возбуждение, становится самоцелью и начинает доминировать как единственная цель любовной потребности. Эта «нежная» фиксация может быть одной из причин женской фригидности.

Как бы то ни было, очевидно одно – женщина избегает сексуальной близости. И, что самое важное, не хочет об этом говорить (о своих мотивах избегания близости), прячась за наивными отговорками:  «давай спать», «я устала» и т.д. У меня как у психолога, возникает больше вопросов, не к отсутствию сексуального влечения, а к этому не желанию говорить о проблеме, доходящему, иногда, до полного ее отрицания.   На мой взгляд, не желание говорить или не возможность обсуждать насущные вещи (как говорится: «замнем для ясности») – самый зловещий симптом, иногда скрытого, иногда явного,  неблагополучия в отношениях.

Мудрецы утверждают, что темперамент человека проверяется в постели. Если так, то я могу констатировать у себя полное его отсутствие. Особенно если сравнивать с моей дражайшей половиной. Я работаю сутки через трое и прихожу полностью вымотанный. Ни на какие любовные подвиги, естественно, не способен. Но, такое ощущение, что у нас с женой несовпадения по всем пунктам. Когда я более-менее прихожу в себя, у нее находится тысяча дел. А когда я совершенно без сил – меня трясут, предъявляют претензии… даже пытаются со мной что-то сделать, когда я совершенно в бессознательном состоянии. Дело дошло до разрыва: мне предложено собрать вещи и «немного пожить отдельно и подумать над своим поведением». Но я не хочу превращать супружескую жизнь в некое «отбывание повинности», когда нужно работать днем как верблюд, а ночью как лошадь. Но как объяснить это моей жене?

Мне кажется, дело тут не только в несовпадениях. Разве сложно понять человека, который  приходит домой «полностью вымотанный» и которому не до секса? На рациональном уровне, такие вещи абсолютно понятны. Если муж без сил, а жена трясет его, предъявляя претензии и требуя сексуального удовлетворения - это выглядит нелепо и нуждается в объяснении. Может быть, например, женщина бессознательно ищет повод для ссоры или для разрыва («немного пожить отдельно»)? В таком случае неспособный на сексуальные подвиги мужчина, для нее - просто находка, поскольку ее собственное желание разрыва отношений (или агрессивные атаки на отношения) получает алиби: «Это не я не хочу, а это он не может». Тогда можно не чувствовать себя виноватой («я хочу разрыва»), а перенести вину на мужчину – «он не способен» («не хочет») и, поэтому, виноват. За этим следует приговор и наказание.

Другое дело, когда муж – трудоголик и на семью, жену и секс у него не хватает ни желания, ни сил. Тогда слова «я же так много работаю» звучат как отговорка - когда работа, в свою очередь, дает алиби мужчине: «Я так много работаю, чего вы еще от меня хотите?» Тогда можно понять негодование жены, не без основания усматривающей в «измотанности работой» всего лишь уловку сексуального желания мужчины, желания нашедшего свой объект (в сублимированной форме) в другой сфере (работа, друзья, хобби и проч.).   

Я не могу понять, как можно любить человека и одновременно считать, что получил в качестве жены домохозяйку, уборщицу и машину для секса. И все. Я против того, чтобы делать ЭТО по расписанию, когда мой уважаемый господин, придя вечером под хмельком и поворчав о качестве еды за столом, почесывая брюхо, припрется в постель. Мне противно, мне кажется, само слово «любовь» опошлена этим механическим «повторением пройденного». И при этом я люблю его. Когда он говорит увлеченно, у него в глазах загораются солнечные зайчики. До сих пор. И я любуюсь им. Жалко, что это случается реже и реже.

Может быть, в этих слова выражена суть того, почему женщины в браке, со временем, охладевают к сексу. Эрос – капризное дитя - ангел, требующий вдохновения! С другой стороны, невозможно отделить секс от других аспектов взаимоотношений пары. Эротическое очарование партнера определяется многими, тонкими вещами, имеющими отношение к эмоциям и к тому, что можно было бы назвать чувством преодоления границ обыденности. Сам половой акт – это преодоление границ: границ индивидуальной психики, границ тела… «Говорить увлеченно» - значит преодолевать серые будни и пошлость повседневности. Вот, наверное, еще один из критериев сексуальной привлекательности – «человек говорящий», не бубнящий себе под нос слова - стружку, но «говорящий увлеченно».

Правда, мне кажется, что в этом примере женщина обманывает себя, говоря о любви и цепляясь за «солнечные зайчики».  Мне кажется, она любит не его, но его вдохновение, посещающее его (и ее) все реже и реже.       

Мужчина должен быть мужчиной во всем. И дома и на работе и в постели. Быть сильным, любить женщину, доставлять ей радость. На деле, буквально через год, вся «любовь» сводится к унылому барахтанию и вялым признанием с не менее вялыми поцелуями. Не удивлюсь, если в следующий раз он посреди «процесса» позвонит по мобиле своему деловому партнеру и будет вкручивать что-то про кредиты и инвестиции. По-моему он к этому близок. Призвать к порядку решительно не получается: он говорит что-то вроде: моя жизнь – это ты. И я оказываюсь включена в его жизнь в качестве дополнительного развлечения. Я не согласна!

Наша культура ориентирована на достижения, на успех. В наше время торжествуют мужские ценности: власть, сила, деньги. При этом, понятно, что реальному мужчине, каким бы сильным он не был, невозможно быть одинаково успешным и состоятельным во всем, во всех сферах жизни, поскольку это - выше человеческих сил. Это, скорее, некая сверхчеловеческая задача – фантом нашего разума, воображаемый идеал сильного мужчины.

Реальный мужчина не является сверхчеловеком, у него есть свои слабости и у него тоже, иногда, заканчиваются силы. Если мужчина отождествляет себя и свой успех со своей работой, то все остальное, включая секс, смещается для него на вторые роли, и «инвестируется» по остаточному принципу. Под «инвестициями», в данном случая, я понимаю реальный, а не воображаемый («моя жизнь - это ты») вклад мужчины в отношения с женщиной. Так вот возникает вопрос: «Если для мужчины его работа есть в его жизни №1, если он чуть ли не ночует на работе,  то много ли он сможет «инвестировать» в семью, в жену, в детей»?   Наверное, не много. Так и получается, что такой мужчина, достаточно быстро, теряет интерес ко всему, что не связано с его работой, а, следовательно, не способно приносить ему наслаждение. Наслаждение, которое, как мы догадываемся, не является эмоциональным или сексуальным, но, скорее, есть нарциссическое наслаждение от себя самого, от своих успехов на работе и от своего чувства собственной значимости. Такие мужчины, часто, требуют от своих жен поддержки и понимания во всем,  хотя сами, при этом, способны, в лучшем случае, на роль денежного мешка, «проплачивая» семейный бюджет и устраняясь от всех других ролей и обязанностей в семье, включая пресловутый «супружеский долг»

Олег Куракин. Интервью журналу "Седьмой континент. Столичное ревю"

Последнюю неделю перед новым годом проводишь в жуткой суматохе. Бегаешь, покупаешь еду, деликатесы. Устанавливаешь елку, ищешь и докупаешь игрушки. Выстаиваешь очереди за подарками. Достаешь шампанское. В самый последний день в ужасной спешке делаешь салаты, варишь, паришь, тушишь, кипятишь. Потом наряжаешься в самый красивый свой наряд, ждешь боя курантов, чокаешься бокалами с мужем и домашними и… понимаешь, что это – все. Все, потому что пойти некуда, по телевизору смотреть нечего по определению, а если ты не относишь себя к разряду хронических алкоголиков, то времяпрепровождение в обнимку с бутылкой тебя вряд ли прельстит. Ложишься спать, утром просыпаешься и тебя охватывает скука и тоска. Какая-то есть неправильность в этом празднике.

Можно посочувствовать автору письма, но вывод о неправильности праздника, боюсь, обусловлен не столько самим праздником, сколько не правильным к нему отношением. Действительно, такое неправильное отношение к этому (да и к другим, тоже) празднику достаточно распространено.  Сложно почувствовать радость от праздника, к которому готовишься в спешке, бегая по магазинам в последний день и приготавливая салаты в последние часы перед праздником! Праздник, в этом случае -  всего лишь краткий миг, чудом возникший, среди череды серых, монотонных будней.  Всем своим «предпраздничным», суетливым поведением такой человек подразумевает хроническую оторванность от настроения праздника, настроения которое, почти не возможно, вызвать искусственно, поглядывая в календарь и констатируя факт того, что сегодня праздник.  Праздник – это, безусловно, не праздничный винегрет, запиваемый шампанским, праздник – это состояние души. Если в душе пересохший колодец,  о каком празднике может идти речь? Душевная пустота и атмосфера праздника, праздничное настроение – понятия не совместимые.  Вывод из всего этого простой – хотите достойно встретить праздник – пытайтесь воссоздавать его чаще,  в своей обыденной жизни, в своем повседневном  настроении и отношении к самому себе и к окружающим.
   
Для меня Новый год – грустный праздник. Когда-то я действительно ждал Деда Мороза. И подарки. А теперь подарки делаешь сам и все это как бы изнутри. Конечно, главное, чтобы дети радовались. Но мне почему-то грустно. Наверное, все-таки нужно ездить куда-нибудь. Чтобы развлекали. Мы-то сами себя плохо развлекаем. Возраст, наверное. И сердце болит. Наверное, просто раньше мы молодыми были. А теперь все время смотришь и думаешь: вот и еще один год прошел.

       
Потеря ощущения праздника не только и не столько привилегия старшего возраста. Некоторые дети, находясь в особом душевном состоянии, также, не способны радоваться празднику. С другой стороны, с возрастом, человек становится способным воспринимать праздник не только с его внешней стороны - мишуры, блесток и Деда Мороза - но и постигать более скрытый, символический смысл праздника, особенно такого праздника как Новый Год. Для того чтобы говорить об этом, символическом смысле, нужно вспомнить, что первоначальное значение этого праздника имело религиозный источник и было тесно связано с Рождеством Христовым.  Соответственно, и Новый Год ассоциировался с неким обновлением, рождением чего-то нового: новых надежд, новых планов, новой жизни, в конце концов.  Под желанием новой жизни я имею в виду, не столько желание купить новую машину и т.п.,  сколько желание человека обновиться душевно и родиться заново, в психологическом смысле, конечно, в качестве лучшего человека. Мне кажется, напоминание себе об этом глубинном значении праздника, возможность ТАК  пережить праздник, способно осветить особым светом наши души и наполнить праздник смыслом и радостью. И не нужно, мне кажется,  ожидать, что кто-то должен нас, как-то по особенному,  развлечь – никто не сможет нас развлечь, если мы сами не готовы развлекаться, если в душе пустота, а в сердце скука.

Вот говорят: Новый год, Новый год. А что это за праздник? Я вам еще тысячу праздников назову. Рождество то же. А чего Новый год: посидели-выпили, фейерверком в соседний балкон пальнули. Поорали «ура» на улице. Вот тебе и праздник. А потом не просыхаешь неделю. На улицу выйдешь – как вымерло все. Народ отлеживается. Вот тоска берет – сил нет. Наверное, от безделья. И цены на все поднимают, пока люди не очухались. Вот тебе и «подарочки».Не надо нам таких праздников. Не умеем мы веселиться, это я, как специалист говорю. Мутно как-то все. Бессмысленно.

       
Есть еще один важный аспект, помогающий почувствовать праздник. Это культура празднования, «умение веселиться». Этой культуре никто не учит, если не считать передаваемый из года в год и культивируемый, несмотря на его пустоту, стереотип: «посидели-выпили, фейерверком в соседний балкон пальнули…» Умение веселиться – это без преувеличения – наука, которую нужно осваивать.  Один из аспектов этой науки – взгляд на то, что способность испытывать веселье, веселиться - вещь, требующая индивидуального подхода. Каждый человек должен понять, ЧТО способно сделать веселым именно ЕГО. Даже если речь идет о массовых праздниках, типа Нового Года, то и здесь важно максимально индивидуализировать праздник: подумать и подобрать близким людям нужные подарки от души, составить индивидуальный план праздника и развлечений с учетом ваших собственных вкусов и желаний. Тогда есть шанс, что вы получите настоящий праздник «сделанный» именно для  Вас.

Я всегда любила новогодние елки. Они такие красивые! Это прекрасно, когда подарки, игрушки, свечи горят в полутьме. Самый главный праздник! Когда заранее покупаешь каждому члену семьи пусть маленький, но интересный подарочек. Заворачиваешь его, и получается маленькая тайна. И к Новому году, под елкой несколько таких тайн.
А как дети ждут чуда! Как светятся у них глаза! Как они считают минуты до боя курантов! Мы загадываем желание и пьем шампанское под бой курантов. И какое-то большое, радостное чувство подхватывает меня и несет… Но потом, на следующий день, все как-то неожиданно кончается. И при дневном свете мне кажется, что никакого праздника вроде бы и не было. И все делают вид, что ничего не произошло: подумаешь, Новый год. И от этого меня вдруг охватывает такая ужасная тоска, что не хочется глядеть на белый свет. Однажды я в таком состоянии ушла из дома. Меня нашли только вечером. Я помню, что в большом универмаге я нашла огромную искусственную елку. Рядом с ней сверкал глазами и раскачивался дед-мороз с мешком за плечами. И играла музыка. Я сидела рядом с елкой и не хотела уходить.

       
Такова природа вещей - праздник когда-нибудь заканчивается и начинаются будни. Проблема, мне кажется, возникает тогда, когда люди делают вид  что «ничего не произошло, праздника вроде бы и не было». Ведь в буднях, как будто, нет места празднику. Так ли это? Можно ли признать такое отношение к празднику нормальным? Не есть ли это жестокое обесценивание смысла праздника, который из состояния души превращается в рядовое, проходящее событие и ничего более?  Можно, наверное, понять душевное состояние этой женщины, которая не хочет с этим мириться. Ее поведение – это, по сути, протест - протест против такого пошлого и обывательского отношения к миссии Праздника, миссии, в которой, календарным праздникам отводится роль напоминаний людям о том, что Праздник, настоящий праздник – это возможность испытывать вот это «большое и радостное чувство».

Я одинокий человек. И поэтому для меня нет праздников. Я скучаю в субботу и в воскресенье и не люблю этих дней. Так же я не люблю праздников, потому что в праздники я остаюсь совсем одна, со своими мыслями. В Новый год я, конечно же, готовлю стол, накрываю на него. И сижу перед телевизором, около елки, в надежде оживить в себе хоть какие-то чувства. А их все нет и нет.

           
Плохо человеку быть одному… Особенно в праздник…  Говорят, Новый год - семейный праздник, а что если семьи нет? И друзей нет. Для одинокого человека праздник – часто, достаточно не комфортное событие, поскольку напрямую сталкивает его с одиночеством. Можно понять не любовь таких людей к праздникам. Но, с другой стороны, такому человеку  хочется посоветовать использовать праздник, как некую возможность что-то изменить в своей жизни, познакомиться с новыми людьми и, возможно, найти друзей. Ведь души людей в праздник приоткрываются  и – «невозможное становиться возможным». Хроническое одиночество это беда. Может ли быть Праздник тем добрым волшебником, который «разведет беду руками»?  Почему бы и нет. Разве не такова природа праздника?  Ведь праздник - это всегда немножко Чудо; и мы все ждем этого чуда и оно, безусловно, случается.