К 776 году до нашей эры, когда в Олимпии состоялись первые посвященные Зевсу игры( первые зарегистрированные, ведь по преданию они были основаны самим Гераклом), Греция переживала не только переломный момент в уже продолжительной национальной истории, но и тот культурный переворот, который определил основное направление развития Европы вплоть до сегодняшнего дня.

Начало интересующей нас цивилизации таится глубоко в бронзовом веке -почти за три тысячелетия до н.э. Центром ее был остров Крит - родина Зевса, первых общегреческих мифов и древнейшей в Европе Минойской культуры . Примернос 1900 г. до н.э. с севера начинается вторжение в Пелопоннес греческих племен - ахейцев, эолийцев и ионийцев. Вытеснив местное неиндоевропейское население и восприняв его систему ценностей, они распространяют свое могущество на Кипр и Крит, причем с 15 в. до н.э. центром новой синтетической цивилизации становятся Микены - город в северной части области Арголида на Пелопоннесе. 12-й век до н.э. знаменует вторжение опять - таки с севера дикого племени дорийцев. Подобно тому как в 5 в. хлынувшие отовсюду полчища варваров поглотили умирающую Римскую Империю, а ассимиляция их христианством сделалась прологом к Средним Векам -первому акту "Нашей Эры", опустившаяся над развалинами Крито-Микенской культуры ночь укрыла рождение исполненной новыми ценностями жизни. Только 400 лет спустя ее уникальное детство предстанет перед нами во всем своем ослепительном сиянии.

Если понимание духовной основы Эллады невозможно без погружения в сложившийся в Гомеровский период (11-8 вв. до н. э.) и преломленный через сохранившиеся образцы др. греческой литературы цикл мифов, то материальные условия, почву греческого чуда охарактеризовать значительно проще.

Вероятно, первым брошенным камнем стало распространение в 9-8 в.в. до н.э. по всему Средиземноморью железа. В процессе вызванной им экономической революции крупные землевладельцы из среды родовой аристократии устраняют власть вождей - царей по всей территории Эллады. Параллельно с этим происходит окончательное оформление городов-государств - полисов как политических, торговых и культурных центров и великая колонизация - освоение древними греками Средиземноморья - берегов Сицилии и Италии по преимуществу.

Об уникальности греческого полиса говорит хотя бы тот факт, что утрата им индивидуальности после победы Македонии знаменует гибель античной Греции и в первую очередь - ее искусства. Афины, Спарта, Фивы, Аргос, Коринф, Милет и Эфес в Малой Азии - таковы наиболее крупные города - государства. Особенностью их было ограничение количества граждан - не более нескольких десятков тысяч человек, но, как правило, - значительно меньше- с одной стороны и политическое самоуправление этого коллектива - с другой. Что сохранение естественных границ полиса - как правило это были крепостные стены - и относительно постоянной численности его населения были первейшими условиями его существования, - об этом, пожалуй, ярче всего говорит восприятие города в сознании эллина - полис представлялся живущим по своим законам организмом. В зависимости от справедливости его управления он был либо прекрасным, как совершенное человеческое тело - платиновый эталон единицы измерения в греческой эстетике - либо безобразен, как жаба. Не случайно поиск справедливости в человеке Платон начинает с создания идеального государства как доступного для исследования более крупного аналога человека. Вообще, во все одушевляющем сознании эллина мироздание проживало наподобие гигантской матрешки со всеохватывающим природу, полис и человека как свои уменьшенные проекции космосом.

Именно с политической атмосферой полиса многие ученые связывают феномен греческого чуда. Демократическую форму правления, которая как правило определяла эту атмосферу и обеспечила невиданное ни для Востока ни для варварского Запада раскрепощение личности, Аристотель характеризует двумя признаками: сосредоточением власти в руках большинства и свободой. (Политика 1310а 29-30) . "Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве граждан, а на большинстве их. По отношению к частным интересам законы наши представляют равноправие для всех...Мы живем свободною политическою жизнью в государстве и не страдаем подозрительностью во взаимных отношениях повседневной жизни; мы не раздражаемся, если кто делает что-либо в свое удовольствие и не показываем при этом досады, хотя и безвредной, но все же удручающей другого. Свободные от всякого принуждения в частной жизни, мы в общественных отношениях не нарушаем законов больше всего из страха пред ними, и повинуемся лицам, облеченным властью в данное время, в особенности прислушиваемся ко всем тем законам, которые существуют на пользу обижаемым и которые, будучи не писанными, влекут общественный позор " говорит Перикл в 1-м томе "Истории" Фукидида.

Определяющим моментом в проявлении культурно-религиозного феномена родины спорта стала свобода перемещения граждан из одного полиса в другой. Плутарх, характеризуя это явление заметит: "...Из самых разумных и мудрых людей ты найдешь немногих, которые женились у себя на родине, большинство же без принуждения с чьей-либо стороны, подняв якорь, отправили в плавание свою жизнь и переселились одни в Афины, другие из Афин". (Плут. Об изгнании) Как и любые другие живые существа, каждый из полисов был уникален в своей индивидуальности, но, как и любые другие живые существа, они были лишь элементами некоего объемлющего их полотна. Такие разные в отношении традиции, культурного уровня и внешних связей, все греческие полисы связывались одним языком, одной религией и одной свободой.

Конечно же, виною тому, что " слава Одиссея больше испытанного им", было не только " сладкое слово Гомера" но и та обстановка, когда поступки человека были в центре внимания коллектива - дружины аристократов сначала и граждан полиса потом.

Стремление к доблести носит отчетливо соревновательный характер - как в ней, так и в достижении жизненных целей вообще греки стремились превзойти друг друга. Например, в 11 -й кн. "Илиады"

" Старец Пелей своему заповедовал сыну Пелиду
Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться".

Судя по тому, с каким ожесточением сражались у стен "пышно устроенной Трои", подобного рода завет получили все данайцы и тевкры кроме Терсита. Под знаком соревнования проходила вся жизнь греков - состязались во всех сферах жизненной деятельности, даже в чесании шерсти. Соревновались боги - Афина с Арахной в ткачестве, Аполлон с Марсием в музицировании. Поведение Олимпийцев во время троянской войны больше всего напоминает неистовство футбольных болельщиков. Уже начальное воспитание было проникнуто соревновательным духом, причем спартанские мальчики в общеобразовательных целях старались превзойти друг друга в мужестве и претерпевании боли.

В понимании этого своеобразия греков особенно важно то, что их борьба во всех сферах жизнедеятельности нередко становилась самоцелью и распространялась на лишенные какого-либо утилитарного смысла деяния. За такого рода соревновательными импульсами закрепилось название агональное начало. (от греч. "агон"- состязание) Похоже, что именно им обусловлены все аспекты культурного переворота в Греции.

Характерно, что ни в одной культуре древности агональное начало не играло не только такой же определяющей, но хотя бы существенной роли. Так, из всех стран древнего Ближнего Востока наибольшее внимание физической подготовке уделялось в Египте, агона же как социальной нормы не было и там.

Как и всякое другое явление, агонистика располагала и теневой стороной: многие из атлетов в стремлении к славе не брезговали и самыми низкими средствами, ведь для победителя терний на обратной стороне оливкового венка не было. Кстати сказать, целью всех этих подлых нарушений была исключительно "добрая молва", т.к. существенным отличием эпохи культурного переворота ( 8 - 5 в.в. до н.э.) от предшествовавшей ей гомеровской, как правило, было принципиально только моральное поощрение - еще одна ее характеристика, кстати. Но дитя, о котором мы писали в первом разделе, смогло танцевать только когда в унисон хору социальной агонистики его сердце звякнуло потребностью в Игре. (см. "Человек играющий" И. Хейзинги).

Колыбелью греческой агонистики было гомеровское время. Именно в эту эпоху разгорается блеск самого привилегированного класса - военной аристократии. Типично "праздный класс" в своем переизбытке свободного времени и материальных средств, аристократия противопоставляет демосу свой, особенный образ жизни, одной из главных черт которого предстает так называемое "демонстративное потребление". Именно в этом свете предстают демонстрации богатства, досуга и отваги в живописуемых Гомером состязаниях аристократии. Собственно говоря, понимание агона вообще невозможно вне учета его безотносительности к какой-либо общественной пользе.

Так, ничего общего не имеет атлетика с какими-либо аспектами трудовой деятельности и соревнованиями в них. Несущественное значение греческая атлетика играла и в воспитании воинов. В течение всей истории греческого спорта исключительное значение в нем имели виды вовсе или почти неподходящие для применения отточенного ими навыка в бою. Бег колесниц постоянно доминировал, начиная с 23-й книги "Илиады", среди видов состязаний, но уже в 8-м веке до н.э. колесницы почти не применялись. Популярность этого вида спорта объясняется престижем как следствием огромных расходов на содержание лошадей. Характерно, что венок олимпионика получал не удачливый возница, а владелец животных, который, правда, часто являлся их тренером. Скачки со всадником также не имели принципиального значения в подготовке воина - с наступлением железного века (9 -8 в.в. до н.э.) вплоть до побед Александра Македонского успех в сражении обеспечивала фаланга тяжеловооруженных и, естественно, пеших гоплитов - ополченцев полиса из среды его среднего класса. Бег с вооружением уступал в популярности бегу без него, а метание копья - метанию диска. Борьба, же, кулачный бой и, тем более, панкратион как средства для достижения победы в бою были бы возможны только при постановке перипетии из драки кентавров с лапифами в сатировой драме.

"- А как насчет их питания? Ведь эти люди - участники величайшего состязания. Разве не так?
-    Да, так.
-    Не подойдут ли для них условия жизни атлетов?
-    Возможно.
- Но ведь это ведет к сонливости и опасно для здоровья. Разве ты не наблюдаешь, что эти атлеты спят всю жизнь и, чуть только нарушат предписанный им режим, сейчас же начинают очень сильно хворать?
- Да, я это наблюдаю.
- Военные атлеты нуждаются в более совершенной подготовке: им необходимо иметь чутье, как у собаки, отличаться крайне острым зрением и слухом и обладать таким здоровьем, чтобы в походах оно не пошатнулось от перемены воды, разного рода пищи, от зноя и ненастья".

Римляне, создавшие самую сильную армию древности, рассматривали атлетику как занятие, недостойное свободного гражданина, а слово "гладиатор" - как ругательство. И наоборот, галлы - племена, населявшие современные Францию, Бельгию, Швейцарию и Британию; рослые, физически здоровые галлы с их вечными рыцарством и турнирами, с их любовью к стихам и дракам; так же как и греки объединенные единым языком и религией галлы, с общим населением в несколько миллионов человек способные выставить полумиллионное ополчение, причем отдельные их племена выставляли по сто тысяч воинов, - этих самых галлов за девять лет полностью подчинили и замирили девять легионов Цезаря общей численностью до пятидесяти тысяч человек, большею частью набранных из крестьян и городской черни, которые никогда в жизни не занимались атлетикой. Для истории единоборств небезынтересно описание Т. Моммзеном (История Рима, т. 3, с. 158) галльских наемников : "Это были типичные ландскнехты, деморализованные и тупо равнодушные к чужой и собственной жизни; об этом свидетельствуют, как не анекдотична их форма, рассказы о кельтском обычае устраивать шутливые состязания на рапирах во время званых обедов, а при случае- драться и всерьез, а также о существовавшем там обыкновении, оставляющем позади даже римские гладиаторские бои,- продавать себя на убой за известную денежную сумму или за несколько бочек вина и добровольно принимать смертельный удар на глазах у всей толпы, растянувшись на щите".

"Когда Зевс и бессмертные делили землю,
Тогда Родос не виднелся в пучине,
Тогда остров таился в соленой глубине.
И как меж делившими не было Солнца,
То остался бездольным на земле
Чистейший бог.
Для напомнившего хотел Зевс перебросить жребий,
Но тот сдержал:
"Видел я,- сказал он,- сквозь седое море
Землю, вздымающуюся из низин,
Многоплодную людям, добрую стадам".
И на том повелел он Доле, перевитой золотом,
Протянуть руки,
Положить великую клятву богов,
Воедине с Кронионом утвердить мановением,
Чтобы выйти тому острову на ясный свет
В вечный дар божьему челу.
Воистину свершились горние слова -
И сырая соль проросла островом,
И держит его
Родитель лучей, которые - как стрелы,
Правитель коней, чье дыхание - огонь". (Пинд., Ол. 7, 62-72)

Аналогичное зрелище явления из сырой соли эллинского сознания агонального начала представлял собой и культурный переворот. О боге, для которого взошел этот остров мы скажем позже. Сейчас же важно подчеркнуть очень важный момент - культурный переворот не был, так сказать, сублимацией физической активности в активность умственно-эстетическую: повсеместные спортивные игры в 7-6 в.в.до н.э. проходят параллельно с расцветом греческой лирики, а в 8-м в.до н.э. произошла целая музыкальная революция. Падение престижа атлетики на фоне затмивших ее в 5-м в. до н. э. состязаний драматургов не было следствием действия таинственных подводных течений; причина заключалась просто в изменении климата. В какой-то момент бог предпочел розы гиацинту, и все стало по-другому, но это уже не было культурным переворотом.

Возникновение общегреческих игр в послегомеровскую эпоху явилось непосредственной причиной того, что для подавляющего большинства греков победа в спортивных состязаниях сделалась наиболее предпочтительной целью в жизни. Соревновались повсюду, где были греческие полисы. Тем не менее, спорт оставался привилегией аристократии. О колоссальных материальных средствах, которые требовали хотя бы растраты на массовые угощения после победы, уже говорилось. Не в меньшей степени возможность участвовать в общегреческих играх зависела и от количества свободного времени. То, что атлеты собирались в Олимпии за месяц до начала игр, а готовиться к ним были обязаны в течение года, выглядит скорее формальностью - в действительности, победителем становился лишь тот, кто отдавал тренировкам всю свою жизнь.

"Тот, кто стремится достичь на бегу желаемой меты,
В юности много трудов перенес; и потел он и зябнул,
Был он воздержан в любви и в вине..." (Гораций, Наука поэзии)

Еще во времена Пиндара победа подразумевала прежде всего расход и труд. Что вследствие чудовищных нагрузок в детстве лишь очень немногие победители-юноши завоевывали венок олимпионика в зрелом возрасте, пишет и Аристотель.(Политика, 1339 а)

Уже к 6-му в. до н.э. заканчивается период безраздельного господства аристократии. Вся система аристократических ценностей претерпевает коренные изменения. Постепенно подчиняющие себе все сферы влияния средние классы с одной стороны подчеркнуто отторгают прежние порядки, а с другой - перенимают их в соответствии со своими нормами. Со 2 - й половины 5 в. до н.э. аристократия утрачивает первенство во всех видах атлетики. В выступлениях представителей низших классов прослеживается явная тенденция соревноваться там, где больше платят. Место Игрока заступает атлет-профессионал. С этого же времени начинается падение популярности спортивных соревнований.

Уже Тиртей в 7-м в. до н.э. констатировал:
"Я не считаю достойным ни памяти доброй ни чести
Мужа за ног быстроту или за силу в борьбе,
Если б он даже был равен Циклопам и ростом и силой,
Или фракийский Борей в беге был им превзойден".

(Тирт., 9, 1-4)

Ксенофана из Колофона больше привлекает мудрость, нежели сила "мужей и лошадей". Неодобрительно отзывается о тех, кто предпочитает атлетику умственной деятельности и Платон (Гос-во, 535д) Противопоставляя афинскую систему воспитания спартанскому тренингу, Аристотель напишет: "...первую роль должно играть прекрасное, а не дикоживотное. Ведь ни волк, ни какой-либо другой дикий зверь не вступил бы в опасную борьбу ради прекрасного, но, скорее, только доблестный муж. Однако те, кто слишком ретиво направляют детей в эту сторону и оставляют их невоспитанными по части того, что необходимо для жизни, в действительности делают из них ремесленников; они делают их полезными для жизни в государстве только в одном отношении, но и в этом отношении...хуже других". (Полит., 1338б 30-35)

Конечно же, с этим согласились бы и аристократы 7-го века. Философия Платона, потомка древнего царского рода, и философия воспитателя царя Аристотеля - это золотая осень навсегда уходящей эпохи. И глубоко симптоматично, что подобного рода отзывы о спорте высказывались в конце 5-го, начале 4-го в.в.до н.э. С их уникальной способностью называть вещи своими именами, Платон и Аристотель, скорее, слишком откровенно ставили точки над i в столь частых у них моральных установках, исполненных нормами старого доброго прошлого. Тогда все проявления агонистики были живыми, и душою их были сокровенные религиозные переживания эллина. К началу 4-го века до н.э. боги покинули не только игры, но и свой непосредственный дар людям -трагедию. Нужно было начать собирать камни, чтобы осознать всю мощь этих некогда горевших сердец и их истинную цену теперь. Самих по себе.

"Есть два рода благ: одни - человеческие, другие - божественные. Человеческие зависят от божественных. И если какое-либо государство получает большие блага, оно одновременно приобретает и меньшие, в противном же случае лишается и тех и других. Меньшие блага - это те, во главе которых стоит здоровье, затем идет красота, на третьем месте - сила в беге и остальных телесных движениях, на четвертом - богатство, но не слепое, а зоркое, спутник разумности. Первое же и главенствующее из божественных благ - это разумение; второе - сопутствующее ему здравое состояние души; из их смешения с мужеством возникает третье благо - справедливость; четвертое благо -мужество. Все эти блага по своей природе стоят впереди тех, и законодателю следует ставить их в таком же порядке. Затем ему надлежит убедить сограждан, что все остальные предписания имеют в виду именно это, то есть земные блага обращены на божественные, а все божественные блага направлены к руководящему разуму. (Платон, Законы, 631 б-д).

Как печально! Неужели подобного рода азбуку, а также то, что если дурак или сумасшедший занимаются спортом, то делают это исключительно во вред себе и окружающим, - неужели все это нужно было объяснять олимпионику 8-го века? Да и мог ли участник тогдашних "Игр в садах Господних", для которого спорт был молитвой, хотя бы помыслить о том, что он тренируется ради своего здоровья, или выигрыша денег, или ради тупой славы, которая разлетится в прах в сплетнях на агоре и рыбном рынке!

Была ли мистерия 8-5 в.в. до н.э. чудесным сочетанием социальных процессов с духом великого народа, или проживанием сокровищницы бескорыстной религии - не известно. Механизм смещения агонистики с физкультуры в сферу умозрения, т.е. явления, породившего науку, - родную сестру спорта в эллинском понимании и полную его противоположность в нашем - раскрыт в 3-й главе книги А.И. Зайцева. К сожалению, описание этой лебединой песни возвращающегося в седое море острова лежит вне интересов данной работы. В заключение же хотелось бы подвести некоторые итоги:

- Спорт как исключительно соревновательный аспект физической культуры появился примерно в 8-м веке до н.э. в Древней Греции.
В отличие от состязаний галлов или германцев, он представлял собой Игру как соревнование ради соревнования.
- Во всех его ослепительных особенностях в период общегреческих игр он,
в качестве одного из проявлений религиозно-мифологического чувства эллина, был составляющей греческого религиозного ритуала .
-Его единственным полноценным носителем была греческая аристократия.
- С 5-4 в.в. до н.э. спорт лишается внутреннего содержания. За казалось
бы не изменившейся целью состязаний - обрести славу в превосходстве над соперниками - оказываются пустое тщеславие, потребность в риске, реализации излишков двигательной активности и желание заработать представителей средних классов.
- В этом он является прародителем современного спорта, перенявшего очень много от состязаний древних европейцев, боев гладиаторов и ничего от Великого переворота в Древней Греции 8-5 в.в. до н.э.

Турниры это форма единоборств (противоборств) вооруженных воинов (отрядов) между собой по определенным правилам. Важнейшим отличием рыцарских единоборств было то, что они рассматривались как "поединки равных" согласно кодекса чести рыцаря. Родившись во Франции (( века, турниры просуществовали около семи столетий и распространились по всей Европе. Окончательно правила турниров были оформлены в (((( веке, став общеевропейскими, хотя некоторые отличия в разных странах допускались. Обращает на себя внимание высокий уровень организации и проведения состязаний. Например, в обязанности судей (наместников) входили осмотр оружия, лошадей, сбруи и установление соответствия снаряжения требованиям правил, а также рассмотрение права допуска рыцаря к участию в турнире. Судьи назначали место, вид состязаний и участвовали в распределении (жеребьевке) участников, а также следили за строгим соблюдением обычаев (правил) их проведения. Судьи-наместники руководили ходом турниров при помощи общественных судей из дворянского рыцарского сословия. Рыцари, отличившиеся в турнире, награждались различными призами, начиная от золотых шпор или колец до земельных владений.

Разновидностью турниров были карусели - соревнования в умении управлять лошадью и оружием:

На скачущей лошади всадник должен был копьем попасть в определенную точку фигуры вооруженного человека.
Всадник, метнув копье, должен был попасть голову фигуры вооруженного воина.
Всадник на скаку должен снять кольцо, висящее на ветви дерева.
Фехтование на шпагах и примерные сражения на копьях между ротами (по 6-12 человек в каждой, одни занимают позицию, другие атакуют).

Состязания с аналогичными целями проводились в поместных, стрелецких и казацких войсках на Руси (( - ((( вв. Особой ловкостью и выносливостью отличались казаки, которые в свободное от работы и походов время устраивали состязания в беге, скачках со стрельбой и рубкой, в кулачных боях и в других военно-прикладных упражнениях .

Если главным оружием рыцаря был меч или шпага, то простой люд мог полагаться лишь на свою ловкость и на умение постоять за себя без оружия. Такое умение приобреталось на любимых простонародьем борьбе и кулачных боях, получившим особую популярность в Великобритании. В ХVII-м веке в Англии сформировались три стиля рукопашного боя: вестмерлендский, кумберлендский и девонширский, на базе которых родился самый популярный вид спортивных единоборств - английский или классический бокс.

Средневековый рыцарский строй подходит к своему упадку в ((( веке по мере развития ремесел, промышленности, торговли, а также по мере роста самостоятельности городов -"... пушка выбила рыцаря из его крепкой башни, ружье лишило конницу ее прежнего значения".

Развитие естественных наук, возникновение огнестрельного оружия означало внедрение новых способов ведения войны. Вооружение и тактика были основными условиями для возникновения и развития новых систем боевого обучения войск.

Французская буржуазная революция сыграла решающую роль в переходе от феодализма к капитализму. Капиталистический способ производства, освободив крестьян от феодальной зависимости, дал возможность выделить для ведения войны массы людей и материальных средств. Возникновение буржуазной армии, увеличение скорострельности и дальнобойности оружия повлекло за собой коренное изменение в тактике. Возникают новые боевые порядки - сочетание колонны с рассыпным строем, а затем и рассыпной строй. Гибкость и большая подвижность новых боевых порядков требовала от солдат большой выносливости и сообразительности.

Целью физической подготовки становится подготовка солдат к быстрым и продолжительным походам, преодолению естественных и искусственных препятствий, действий оружием. В ряде стран Европы вводятся наставления по гимнастике для войск, в содержание которых включаются такие виды военно-прикладных физических упражнений, как бег, прыжки через различные препятствия, упражнения с винтовкой, ползание, борьба, вольтижировка, плавание, лыжи, гребля, упражнения на снарядах, бокс, различные подвижные игры и обще развивающие упражнения. Для занятий военно-полевой гимнастикой строятся препятствия в виде рвов, окопов, стен, изгородей, бревен и пр. Большое место в подготовке солдат занимают упражнения в фехтовании с целью обучения умелому применения в бою штыка.

Необходимо особо отметить стремление использовать феномен физических упражнений в целях идеологического воспитания масс. Например, прусское юнкерское правительство прямо ставило задачу перед основоположниками немецкой гимнастики Р.У.М. Фитом (1763-1836) и И.Х.Ф. Гутс-Мутсом (1759-1839) разработать такую систему упражнений, которая бы наряду с развитием военно-физических качеств и навыков, воспитывала у населения верноподданческие чувства и взгляды солдата агрессивной армии. Гутс-Мутс, передавая свои сочинения по гимнастике начальнику духовного департамента Пруссии, считал необходимым, "чтобы с телесными упражнениями знакомились в высших образовательных учреждениях, и в особенности в наших университетах, откуда духовенство идет в города и села в качестве учителей. Ко всем остальным сословиям гимнастика имеет еще более близкое отношение, ибо их тело должно главным образом служить государству. Более того всего это относится к войнам. Развитие физической ловкости и упражнение юношества составляют одну из существенных частей моего плана национального воспитания". Чтобы увеличить национальное влияние гимнастики, Гутс-Мутс предлагает систематически назначать национальные состязания,"... в которых видно что-то великое, возвышающее чувство. Они так сильно влияют на национальный дух, что ими можно развивать народ, внушать ему патриотизм, ...почему я и признаю их за главное воспитательное средство целой нации". Методика Гутс-Мутса быстро распространилась в европейских странах. Главными продолжателями этого подхода и теоретиками в развитии новых методов становятся П. Клиас (1820) в Швейцарии, Ф. Аморос (1830) во Франции, Ф. Нахтегаль (1873) в Дании, Ф.Л. Ян как основатель "немецкой национальной гимнастики". Он, пропагандируя среди немецкой молодежи шовинизм, считал, что лучшим средством развития физических сил и твердости воли является гимнастика на снарядах и военные упражнения. По мнению Яна с помощью этого средства немецкая молодежь сможет возродить воинственность древних германцев и, объединившись под властью прусского короля, завоевать мировое господство. Франц Аморос - полковник на военной службе в Испании ушел в педагогической теории еще дальше. Он требовал, чтобы в системе преобладали не абстрактные гимнастические упражнения, а упражнения близкие к естественным действиям солдата, который бы осознавал, что он делает и для чего это необходимо. П. Клиас был офицером швейцарской легкой артиллерии и академиком в Берне по преподаванию гимнастики.

Интересно отметить, что русские чиновники 1820-30 гг., преследуя сторонников суворовских методов воспитания солдат, приняли на службу шведа Паули. Под видом французской гимнастики швед успешно преподавал в русской армии упражнения, основанные на военных доктринах А.В. Суворова и педагогических взглядах Песталоцци.

Пожалуй, только капоэйре удалось достичь достаточно высокого уровня исключительно на основе саморазвития, так как все прочие единоборства прошли стадию обмена опытом, взаимного обогащения, а капоэйра с самого момента своего возникновения оказалась в жесткой изоляции: рабы не могли общаться ни с белыми хозяевами, ни с индейцами. Большинство рабов в Бразилию отправлялись с территории современных Анголы и Мозамбика. В Мозамбике зулусское племя шангаан практикует боевой танец гийя, отдаленно напоминающий капоэйру, а других возможных источников этого единоборства не обнаруживается.

Для капоэйры характерна очень низкая стойка, основанная не на продольном, а на поперечном шпагате, когда ноги широко расставлены, а руки почти касаются земли. Бойцы перемещаются прыжками, держась достаточно далеко друг от друга. Удары и подсечки делаются одной или обеими ногами, а руки в это время используются в качестве опоры. Упав на связанные руки и вращаясь вокруг них, схваченный раб мог сбить с ног всех своих охранников и, вскочив, нанести им добивающие удары.

Роль формальных упражнений в капоэйре выполняют карнавальные танцы, которые демонстрируют потенциальные возможности этого единоборства, редко применяемые в реальном поединке. И в карнавальной, и в боевой капоэйре существуют две основные зоны атаки: на нижнем уровне — подсечки, зацепы и подбивы ног противника, на верхнем — удары в голову. Кроме того, в контактном поединке достаточно часто наносятся удары по корпусу. Удары в карнавальной капоэйре в большей степени вращательные, а в боевой — прямолинейные. Защита осуществляется за счет поворотов и уклонов, основанных на вращении, но иногда применяются и блоки, отводящие удар противника.

Танцевальные элементы изначально присущи капоэйре, так как раньше тренировки маскировались под танцы, чтобы не привлекать внимание хозяев и надсмотрщиков. Техника капоэйры включает в себя умения падать, отскакивать, перекатываться и мгновенно выпрыгивать из лежачего положения, хорошо разработаны ложные выпады и обманные движения.

Руки в капоэйре предназначены в основном для упора, а удары наносятся главным образом пяткой или другой частью стопы. Техника нанесения ударов ногами с опорой на руки получила название "бананейра" ("сажание бананов").

Оружие, разработанное специально для капоэйры — это лезвие ножа без рукоятки. Его зажимали между пальцами каждой ступни. Кровавый бой между рабами, когда они полосовали друг друга ножами по мышцам груди и плеч, был составной частью овладеваемого ими религиозного экстаза. Такие бои проходили под музыку, которая сливала бойцов и зрителей в единое целое.

С 30-х годов ХХ века капоэйра стала превращаться в спорт ив 1937 году была официально признана Национальной конфедерацией бразильского спорта. Спортивные поединки в капоэйре проводятся в полный контакт. В боевом разделе капоэйры изучаются такие противостояния, как "один против нескольких", "безоружный против вооруженного" и "связанный против свободного".

Ряд стилей в своих названиях имеют термин "кэмпо" или "кэнпо" (кит. цюаньшу, то есть кулачное искусство). Среди них гавайское кэмпо-каратэ, созданное в Гонолу Уильямом Квайсун Чжоу, китайцем по происхождению; американское кэмпо-каратэ, создателем которого был ученик Чжоу — Эдмунд Кеалоха Паркер, праправнук гавайского короля Камехамеха I, правившего в начале XIX века. В основу обоих стилей были положены техники дзю-дзюцу, окинавских стилей каратэ и полинезийских видов единоборств, все приемы соответствуют биомеханическим и моторным возможностям человеческого тела, то есть стили были созданы в соответствии с научными данными.

На территории США образовалось около десятка стилей местного каратэ, ведущих свою родословную от японских или окинавских стилей. Среди них американское годзю-рю Питера Урбана, Джо Льюис - каратэ, Чак Норрис -каратэ и им подобные стили.

Свою собственную школу самозащиты "джиткундо" ("путь опережающего кулака") создал известный киноактер Брюс Ли. В джиткундо нет неукоснительно соблюдаемых ритуалов, собственной униформы и цветных поясов, ученики носят ту одежду, которая наиболее удобна для них. Основной стойкой является естественная стойка человека, изготовившегося к драке, то есть напоминает боксерскую. Считается, что руки и ноги должны поражать цель кратчайшим путем, то есть по прямой. Удары имеют приоритет по отношению к захватам, болевым приемам на суставы, удушениям и броскам. В джиткундо нет стандартного набора приемов — каждый ученик действует в соответствии с общим подходом к решению поставленной задачи, но идет своим путем.

В 1972 году в США появилась разновидность спортивного каратэ — фулл-контакт каратэ, в котором разрешен обмен ударами в полную силу по всему телу. Фактически поединки подобного рода проходили в США и раньше, так как бесконтактное каратэ считалось незрелищным и с коммерческой точки зрения бесперспективным. Важной вехой на пути к становлению фулл-контакт каратэ было создание в 1968 году Международной федерации профессионального каратэ (ВПКО) и проведение первого чемпионата мира по каратэ среди профессионалов. Именно после этого турнира стали широко известны такие имена, как Майк Стоун, Чак Норрис, Джо Льюис и другие. Джо Льюис в 1974 году стал первым чемпионом мира по фулл-контакт каратэ в тяжелом весе среди профессионалов и подтверждал этот титул до 1985 года. Канадец Жан-Ив Тернол был чемпионом мира в среднем весе с 1980 по 1992 год, но, в отличие от Льюиса, не подтверждал свой титул ежегодно.

Ряд стилей сочетают технику нескольких восточных единоборств. Среди них можно выделить атэми-кидо-нин-дзюцу, созданное Ирвингом Сото на базе каратэ, айки-дзюцу и техники точечных ударов (атэми-вадза) из арсенала нин-дзюцу; госоку-рю ("школа быстроты и силы"), созданная американцем японского происхождения Куботой Такаюки на основе японских стилей каратэ и дзю-дзюцу; дзюкадо — система самозащиты, созданная Брюсом Тэгнером, объединившим элементы дзюдо, каратэ и айкидо; укидо-кан, основанное в 1991 году турнирным бойцом Бенни Уркидесом. Термин "укидо-кан" расшифровывается как "зал пути энергии Уркидеса". Техника этого стиля является синтезом девяти дисциплин — каратэ, тансудо, кэнпо, айкидо, дзю-дзюцу, английского бокса, фулл-контакт каратэ, кикбоксинга и муай-тай. Техника укидо-кан включает в себя удары всех видов, захваты, болевые приемы, броски.

Среди экзотических стилей последних десятилетий следует назвать такие, как сибат (создан Келли С.Уорденом), объединивший технику каратэ, ушу и филиппинского арнис де мано; му-тау, приемы которого взяты его основателем Джеймсом Арванитисом из каратэ, тэхквондо, бокса, ушу, дзюдо, айкидо, греко-римской борьбы и кикбоксинга.

Высшей целью последователей даосизма было слияние с путем природы, то есть достижение человеком долголетия, а в идеале — бессмертия. Методом поиска эликсира бессмертия становилась внутренняя алхимия, выражавшаяся в психофизическом тренинге посредством создания и совершенствования приемов ушу. Таким образом появилась группа так называемых "внутренних стилей" (нэйцзя), в которых приемы являлись не самоцелью, а несли в себе функциональную нагрузку — были способами совершенствования организма, выводили сознание на космический уровень и, тем самым, позволяли ему управлять природными процессами. Следовательно, чем лучше отшлифованы даосом приемы ушу, тем ближе он к достижению долголетия и бессмертия.

Для последователей буддизма в форме хинаяны (тхеравады) идеалом человека считается архат ("достойный") — святой, который достиг освобождения от сансары (круговорота рождений и смертей) и таким образом обрел нирвану. Подобное освобождение становится возможным благодаря соблюдению всех монашеских принципов и правил, а также использованию практики созерцания и медитации. Но при этом ушу оказывается методом работы над сознанием и позволяет достичь состояния просветления в процессе созерцания, то есть выводит сознание на высший уровень.

Предложенные примеры показывают, что приемы ушу использовались в качестве методов для реализации прямо противоположных целей — достижения бессмертия и освобождения от плоти. Это означает, что совершенствование приемов ушу происходило в рамках различных религиозно-философских систем, и доказывает многогранность и многофункциональность боевых искусств.

Также можно говорить о развитии ушу "сверху" и "снизу", что придает боевым искусствам триединый характер: помимо монастырского ушу, существовало еще государственное (военное) и народное.

В древности термином "ушу" обозначали любую воинскую подготовку, но в VI—-VII веках наметилось разделение между воинскими и боевыми искусствами в Китае. Понятие воинского искусства (бинфа) включало в себя умения вести крупномасштабные сражения, управлять войсками, организовывать тренировку и закалку воинов. Воинские методы были исключительно прагматичны, то есть кроме достижения победы в бою никаких других целей не ставилось, и все приемы боевого искусства преследовали только одну задачу — одержать физическую победу над противником. Безусловно, всякий известный полководец был прекрасным бойцом. Как и любой другой представитель китайской элиты, он, в первую очередь, руководствовался принципами конфуцианства. Таким был и китайский полководец XVI века Ци Цзигуан. Он утверждал, что для проявления чувства справедливости и величия духа в восприятии мира необходимо сочетать в занятиях дух как внутреннее начало, и форму как внешнее. Полководец создал собственный стиль цицзяцюань и предписывал воинам тренироваться каждый день. Всех замеченных в недостатке мужества или упорства в бою или на тренировках в наказание отправляли на кухню. Генерал знал, что вид бойца значит не меньше, чем мастерство, поэтому предписывал воинам все время находиться в "грозном состоянии духа", оставаясь абсолютно невозмутимым и не подверженным никаким внешним воздействиям,— так можно выиграть сражение до его начала, если соперник будет подавлен воинственным духом.

Но за рамками воинских искусств оставались мистифицированные методики самосовершенствования, способы психопрактики и медитации. Воинские искусства были монополией элиты и аристократической культуры и никогда не ставили таких целей как достижение просветления или очищение духа. В свою очередь, элементы мистики и даосские воззрения были популярны в народной среде, и именно там формировалась духовная культура ушу.

К VI—-VII векам в народной среде армейские приемы, получив новое осмысление, включались в систему сложных народных мистерий, ритуалов, боевых танцев и переходили на уровень сложного таинства боевого искусства. Народная среда давала новое, более глубокое содержание формам армейского ушу.

Таким образом, в триедином характере боевых искусств именно народное направление позволяло синтезировать мистические элементы монастырского ушу и практику армейских боевых искусств.

Каким образом происходила интеграция боевых искусств? Во-первых, бродячие монахи, демонстрируя свое искусство в деревнях, искали себе учеников в народной среде, открывая им тайный, эзотерический смысл того или иного стиля. В более поздние времена уже настоятели монастырей приглашали бойцов-мирян для подготовки монахов в боевых искусствах. Во-вторых, в эпохи Суй и Тан (конец VI— начало X веков) создаются армии из простолюдинов путем вербовки бойцов из крестьян. Благодаря этому весь комплекс боевых искусств (уи) переходит в народную среду, переплетаясь с народной мистикой и самыми невероятными верованиями.

Разработка стилей ушу шла внутри школ, именно там технический арсенал боя приобретал черты стиля — историю, легенды, ритуалы. Но, желающих практиковать ушу в Китае были миллионы, а учение и внутренняя психологическая обстановка школы воспринимались далеко не всеми. Поэтому за рамками школы оставались так называемые "дворы боевых искусств", позволявшие овладевать ушу только на внешнем техническом уровне. Школы имели свою генеалогию, методики "внутренней тренировки", их члены широко практиковали медитацию. Именно в школах шла истинная передача ушу, так как лишь их структура и внутренний климат позволяли в полной мере не только сохранять знания в концентрированном виде, но и беречь дух традиции ушу. Характер школы исключал приход в нее случайных людей, и большинство ее членов своим основным занятием в жизни считали практику ушу. Члены же "дворов боевых искусств" сохраняли свои профессии и оставались крестьянами, торговцами, лодочниками, ремесленниками.

Структура школы вырастала из клановой организации китайской семьи, поэтому и название школы соответствовало названию семьи. В свою очередь, стили боевых искусств выросли и развились на базе школ, так как многие ученики, покинув учителя, переезжали с места на место и передавали свое мастерство. Естественно, и доля усердия, и мера способностей учеников одной и той же школы имели различия, да и клановый характер школ вынужденно нарушался. Это приводило к большей разветвленности и открытости боевых искусств. Но разъехавшиеся по разным концам Китая люди продолжали сохранять ощущение принадлежности к общему центру и единства взаимосвязей внутри структуры школы. Таким центром мог быть Шаолинь, и совсем не обязательно было бывать в самом монастыре, чтобы ощущать свою принадлежность к школе шаолиньцюань — достаточно было приобщиться к традициям данной школы. В результате возникало множество абсолютно непохожих друг на друга стилей под общим названием. То же характерно и для так называемых подражательных стилей (тигра, змеи, обезьяны и т.д.). Для их последователей было важно ощущать себя в рамках традиций, духа единого стиля, а их внешнее проявление в форме приемов и комплексов вполне могло быть различным. Следовательно, стиль — это психологическое отнесение себя к той или иной ветви ушу, он не определяется общим техническим арсеналом.

К XVII веку система ушу стала настолько разветвленной, что возникла потребность отделить представителей одной школы от другой; разнообразными стали не только технический арсенал и методика обучения, но и способы духовной передачи. Так, в рамках шаолиньцюань одни школы принимали за основу даосские методы психотренинга, другие придерживались постулатов чань-буддизма, третьи выступали последователями народных мистических верований. Это привело к индивидуализации названия школ и стилей. В результате стала возможной их классификация.

Из всего разнообразия технических действий в каждом из стилей можно выделить две большие группы — приемы, отрабатывавшиеся во взаимодействии с партнером, то есть спарринг (кит. дуйлянь; яп. кумитэ), и формальные комплексы упражнений (кит. таолу, яп. ката).

Главная цель спарринга и в китайской, и в японской традициях — отработка на практике тех приемов с оружием и без него, которые во время реального боя будут способствовать достижению победы или высвобождению духа; это кропотливое оттачивание индивидуального мастерства.

Комплексы формальных упражнений несли в себе многофункциональность и различались в китайской и японской традициях по некоторым аспектам. Таолу в ушу — это специальные нормативные формы для обучения базовым принципам стиля. Во время выполнения комплексов бойцы повторяли особые речитативы, излагавшие легенду соответствующего таолу: кем и когда оно было создано, через кого передавалось. Это напоминало бойцам, что они не просто приобщаются к конкретному стилю — они выполняют те же движения, повторяют те же слова, что и первооснователь стиля, и мастер, через которых передавалась истинная традиция. С каждым движением бойцы "входили в след" первоучителя, становились "покрытыми его тенью". Таолу значило много больше, чем передача техники школы и обучение приемам, оно символизировало собой первоучителя — давно ушедшего, но переживаемого ежемгновенно, данного как чувствование, незримо ведущего за собой в приемах; переданного через многие поколения учеников, комплекса. Повторяя движения мастера, ученик неизбежно должен был пережить состояние его сознания, почувствовать то же, что и его просветленная душа. Таким образом ученик обретал особый тип мировосприятия, присущий самому мастеру, а значит преемствовалась традиция. Кроме того, таолу позволяло сконцентрировать в себе все духовные силы и подготовиться к действиям в реальных условиях — следовательно, оно становилось немаловажным фактором психологической подготовки бойца.

Ката в японском каратэ также предполагает совершенствование психологических характеристик и психического самоконтроля и является центральной частью триединства: тело — разум — дух. Но, поскольку главной целью каратэ всегда оставался отпор противнику, то ката несут в себе и другую функциональную нагрузку — отрабатывать те приемы, которые в реальном бою могли бы оказаться смертельными для противника. Ката тренируют быстроту, реакцию, силу удара, способность концентрироваться, полностью сохраняя равновесие. Поэтому одним из главнейших назначений ката является максимальная эффективность выполняемых действий в достижении намеченной цели. Эта эффективность характеризуется сведением лишних движений к минимуму, то есть простотой и экономичностью техники. Каждое движение ката имеет значение и функциональное применение, ничто не является лишним.

Таким образом, сравнивая таолу и ката, можно найти в них общее — это психофизическая концентрация бойца, его подготовка к реальному сражению. Но, в то же время таолу несет в себе связь с духовной традицией предков, а ката как средство духовного развития имеет второстепенное значение; тайным значением таолу является связь с истинной традицией школы, а тайное значение ката — сокрытие за внешним выражением серьезных и смертельных приемов боевого искусства.

Легендарный китайский военачальник Гань Бао обращает внимание на принципы построения гимнастики даоинь и древних текстов и пытается ввести в систему военного обучения "метод произношения звуков", для чего пишет трактат "Книга определений духов" состоящий из 464-ех притч. В армии его труд замечен не был, но в монастырях он начинает свое существование, дав толчек новому методу пролонгированного обучения с целью привития воину такого качества, как обостренное чувство ритма. А ведь именно ритм был одним из ключевых понятий военного дела и боевых искусств. Вот как о ритме позднее написал в трактате "Горин-но се" известный японский самурай Миямото Мусаши: "Существует ритм во всей жизни воина, в его победах и поражениях, как в гармонии и диссонансе... С самого начала ты должен отличать соответствующий ритм от несоответствующего, упражняя внутренний слух, чтобы среди сильных и слабых сигналов, в наплывах быстрых и медленных волн найти нужную частоту, действуя, учитывая дистанцию и ритм окружающей среды. Внутренний слух [спонтанное психомоторное реагирование] - важнейшая вещь в Стратегии. Особенно важно понимать ритм фона, иначе твоя Стратегия станет неуверенной." Так продолжалась традиция ведущая свое начало от древней системы военного обучения "колодезных полей".

В период раннего китайского средневековья (VI--XI века) происходит постепенное изменение характера практики боевых искусств. Уровень мастерства в народе становится сопоставимым с качеством армейского или придворного ушу. Искусство кулачного боя и комплексы, демонстрировавшиеся на народных праздниках, наглядно показывали свое преимущество над официальным ушу. Празднества с состязаниями по шоубо и сянпу достигли такого размаха, что неоднократно запрещались местными властями, опасавшимися народных волнений. Главной причиной всех запретов была демонстрация приемов с оружием, в то же время не запрещались ни занятия кулачными упражнениями, ни ритуально-боевые действия.

Турниры среди простолюдинов проводились не только по официальным поводам, но и в период праздников, посвященных каким-либо местным духам. Уровень состязаний возрос настолько, что для победы уже было недостаточно просто обладать большой физической силой — необходимо было владеть соответствующим техническим арсеналом и несколько недель перед турниром усиленно тренироваться. Состязания длились несколько дней, а иногда и целый месяц. С Х века, начала эпохи династий Сун, в практику вошли бои на помосте — лэйтай. Два бойца выходили на высокий помост и проводили схватку в полный контакт — это был реальный, а не театрализованный поединок. Подобные бои ввел в воинскую практику первый император династии Сун Чжао Куанъинь, эти поединки проводились в полном боевом снаряжении и с оружием.

Традиция месячных соревнований по ушу предполагала, что в течение тридцати или более дней любой боец мог подняться на помост и вызвать на поединок претендента на звание сильнейшего. Если никто не отваживался бросить вызов, то претендент объявлялся "непобедимым воином".

Наличие в народной среде немалого количества настоящих мастеров ушу породило у государственных чиновников идею организовать из их числа специальные отряды — так появилось деревенское ополчение сяньбин ("уездные войска"). Занятия ушу в этих отрядах, сочетавшие приемы кулачного боя и работу с оружием, находились под контролем местной администрации.

Параллельно с официальными боевыми отрядами стали возникать и чисто народные общества ушу, называемые "шэ". В них практиковали и кулачный бой, и стрельбу из лука, и фехтование на пиках и мечах, и ритуализированные боевые танцы. Общества шэ выполняли сразу несколько функций: были организаторами деревенской самозащиты, обществами взаимопомощи, сектами, исполнявшими магические ритуалы. Несмотря на преследования со стороны властей, шэ постепенно превращались в отряды отлично подготовленных воинов. Однако в отличие от государственной армии, их тренировки были, в первую очередь, связаны с народными праздниками и ритуалами. К XIII веку общества шэ постепенно замкнулись, превратившись в "дворы боевых искусств" (гуань), на базе которых стали формироваться классические школы ушу.

Центрами народного ушу часто становились постоялые дворы (вашэ). В них сооружались специальные площадки для демонстрации ушу, на которых проезжавшие мастера могли показать свое умение, сравнить собственное мастерство с умением местных боевых знаменитостей. В основном на площадках проходили бои голыми руками и поединки на палках, демонстрировались боевые танцы с мечами. Так стала формироваться городская культура народных боевых искусств.

Вашэ были также центрами торговли, поэтому для привлечения публики специально нанятые бойцы показывали свое умение. Представления обычно открывали женщины, демонстрировавшие парные таолу, только после них в поединке сходились бойцы-мужчины. В хрониках зафиксированы имена лучших мастеров вашэ, которых по роду их основных занятий называли "утонченными ремесленниками". В XIV--XV веках представления вашэ переросли в еще более гранди-озные городские народные ритуалы — ухуэй ("сборища знатоков боевых искусств").

Именно в школе началось формирование ранних стилей ушу. Стиль — это, в первую очередь, набор конкретных технических навыков, объединенных методами тренировки и способами передачи. Он базируется на ряде основополагающих принципов, которые являются внутренним стержнем всей техники. Каждый стиль имеет канонический набор приемов и комплексов — таолу, но формирование стиля — процесс очень долгий, так как для становления канона нужно длительное время. К XII—-XIV векам уже существовали систематизированные наборы приемов у ряда школ, парные комплексы (дуйлянь таолу), методики тренировки с оружием — копьем, мечами, палкой, крюками, серпами, трезубцами, ножами. Но еще не было фиксации канона в письменном виде, в форме трактата. Такой трактат излагал не столько технические приемы, сколько учение школы в основном, ее философские и нравственные принципы.

В эпоху Юань появился новый вид оружия — молот (чуй), представлявший собой круглый металлический груз, привязанный к короткой или длинной рукояти. Короткая рукоять часто дополнялась длинной веревкой или цепью. С помощью молота можно было вести бой против конного воина, а также защищаться против нескольких вооруженных нападающих. Модификация молота с металлическим наконечником в виде стрелы на конце веревки получила название люсинчуй (молот-метеоритит) и была широко распространена среди монахов, особенно в Шаолиньском монастыре с XIV века .

В период расцвета системы "фубин" ("военные подразделения") в танскую эпоху, на фоне отхода от военного обучения даосских монастырей, получают широкое распространение буддийские монастыри, в которых китайская система образования испытывает очередной ренессанс. В монастырях преподавались следующие дисциплины: - философия (санскр. прамана ); - теория пролонгированного обучения (санскр. парамита ); - теории психического отражения (санскр. мадьямана); - медицина; - трудовое воспитание; -воинское исусство и рукопашный бой.

В XIII— -ХIV веках началось становление такого стиля, как шаолиньцюань, но характерная для китайской традиции теория углубления истории боевых искусств до эпохи древности связывает появление этого стиля с приходом в Шаолиньский монастырь в VI веке из Индии 28-го патриарха буддизма Бодхидхармы, ставшего первым патриархом чань-буддизма в Китае, который девять лет преподавал свое учение в Шаолиньском монастыре. Помимо философии, теории пролонгированного обучения и теории психического отражения преподавались следующие практические дисциплины:регулярное ежедневное, по много часов, чтение звуко-резонансных рядов в форме дхарани и мантр, гатх и сутр; изучение психомоторных комплексов таолу - жестко детерминированной последовательности физических упражнений, направленных на развитие силы, ловкости, гибкости, быстроты и выносливости воина-монаха; рукопашный бой без оружия; рукопашный бой с оружием; восточная медицина.

В отечественной научной литературе последователем этой теории является Н.В.Абаев, который считает, что "под влиянием индийских культурно-психологических традиций и искусства единоборства возникла одна из самых популярных в Восточной Азии школ ушу — шаолиньская школа" . А.А.Маслов, наоборот, считает, что "нет ни малейших оснований считать, что Индия хоть каким-то образом повлияла на шаолиньскую школу, которая сложилась все же не в VI веке, а значительно позже. Современные китайские источники также указывают на то, что "вся история старого физического воспитания насильственно притянута к личности Дамо (Бодхидхармы) .

Легенда о занятиях Бодхидхармы боевыми искусствами сформировалась в окончательном виде уже в XVII—-XVIII веках, когда завершалось формирование боевых искусств как социально-культурного феномена со сложной философской базой и развитой мифологией. Большинство стилей создавалось в рамках народной традиции, предпочитавшей в качестве формы самовыражения сектантские объединения типа тайных обществ. Бодхидхарма, простой и загадочный, к тому же не относящийся к героям китайской национальной традиции, был идеален в качестве фигуры первооснователя, первопатриарха, носителя внутренней традиции.

Шаолиньский монастырь был основан в 495 году буддийским шраманом Бато (кит. Чжоу Цзин). Его первыми последователями стали монахи Хуэйгун и Сэнтяо. Именно Сэнтяо в китайской традиции считается первым монахом-бойцом Шаолиньского монастыря, появившимся в нем за пару десятилетий до даты легендарного прихода Бодхидхармы в Шаолинь .

Из числа наставников монастыря постепенно стал выделяться особый разряд людей, чьей основной задачей было преподавание ушу. Их называли цюаньши (учителя кулачного боя) или уцзяотоу (старейшины, преподающие боевое искусство). Они разрабатывали не только приемы кулачного боя, но и принципы работы с оружием, причем большинство всех этих приемов и методов изначально исходило от народных учителей и переосмыслялось монахами. Народные корни монастырского ушу подтверждает и использовавшееся монахами оружие — монашеский посох из твердых пород дерева, сельскохозяйственные орудия, короткие палки и т.д. Приемы ушу не только позволяли монахам успешно отбиваться от бандитов на дорогах во время странствий, но и играли роль активных физических упражнений, с помощью которых монахам, наряду с сидячей медитацией, удавалось "прозревать природу Будды".

В VII веке отряд из тринадцати вооруженных посохами монахов сумел спасти императора Танской династии Ли Шиминя, после чего монастырю было позволено содержать особые монашеские войска — сэнбин и в Шаолине стали практиковаться методы подготовки монахов-бойцов. С тех пор Шаолинь стали называть "первым монастырем в Поднебесной по боевым искусствам". Монахи стали заниматься не только кулачным искусством и боем с палкой, в их арсенале появились мечи и армейские копья. Они учились вести бой на коне и в пешем строю (то есть выполнять функции армейского подразделения) — и все это при поддержке официальной власти. В монастырских хрониках отмечается, что уже тогда стал складываться характерный шаолиньский стиль, основанный на жестких ударах, передвижениях по одной прямой, бое на близкой и средней дистанциях, коротких атаках с применением ударов локтями и ладонями.

В Х веке сформировались основные дисциплины, которым обучали шаолиньских монахов. Они состояли из четырех разделов. Первый — фо (буддизм): изучались буддийские каноны, монастырские правила и основы медитативной практики. Второй раздел — у (боевой): изучалась практика боевых искусств. Третий раздел — и (медицинский): монахов учили основам массажа и составлению лечебных бальзамов и мазей. Четвертый раздел — вэнь (гражданские науки), в него входили занятия каллиграфией, стихосложением и живописью.

Новый этап развития шаолиньского ушу начался в XIII веке, и связан он с именем Цзюэюаня, по крупицам воссоздавшего древнее шаолиньское искусство, утерянное за десятилетия упадка. На основе самого раннего шаолиньского комплекса "18 рук архатов" он разработал таолу в 72 приема. Впоследствии с помощью своих учителей Ли Соу и Бай Юйфэна Цзюэюань создал систему, состоявшую из 173 приемов, которые и принято считать классикой шаолиньского ушу. Многие приемы требовали хорошей гибкости, координации движений, большей резкости, взрывного выброса силы во время удара. Шаолиньская техника, реформированная Цзюэюанем, сочетала разнообразную комбинаторику вместе с высоким техническим мастерством и скоростью.

Бай Юйфэн дополнил шаолиньскую технику разделом, включавшим болевые захваты, заломы, надавливания на точки. Все тринадцать базовых форм ("тринадцать захватов") основывались на технике подражания повадкам животных. Позднее Бай Юйфэном была разработана система "боя пяти животных" — тигра, леопарда, дракона, змеи и журавля. Он пожертвовал прямым сходством с движениями, исполняемыми животными, в пользу боевого аспекта. Отход от прямой имитации повадок превратил названия животных в некие символы, сохранившие лишь определенный характер движений. И, наконец, именно Бай Юйфэн начал использовать буддийские методы психотренинга в тренировках ушу.

В XIV веке крупнейшим реформатором шаолиньского стиля стал настоятель Фуюй. Ему удалось адаптировать шаолиньцюань для всех возрастов и категорий монахов, создав два новых комплекса, позже переросших в стили, — жуаньцюань ("кулак мягкости") и чаншоуцюань ("кулак долголетия"). Фуюй одним из первых стал сочетать в боевой практике боевые приемы и плавные движения для регулирования дыхания и очищения сознания. Тело разминали медленными, плавными движениями, выполнявшимися абсолютно расслабленно; затем выполнение приемов ускорялось, вместе с волевым импульсом использовалась и физическая сила. Простота комплексов делала их доступными и для тех, кто с трудом запоминал последовательность движений, и для пожилых монахов. Идея Фуюя сочетать в одном комплексе боевую тренировку и медитативно-дыхательную практику, медленные и быстрые движения, работу сознания и физические усилия оказала решающее влияние на все последующее развитие шаолиньцюань.

Фуюй ввел в практику Шаолиньского монастыря специальные экзамены, так как появилось множество фальшивых монахов, спекулировавших именем Шаолиня, а кроме того, многие пришлые монахи, поверхностно изучившие шаолиньцюань, несли "в мир" не подлинное шаолиньское ушу, а его профанацию. В качестве экзамена был предложен особый комплекс, включавший в себя все особенности шаолиньской техники. Этот комплекс, большой и чрезвычайно сложный, был предназначен для отработки поединка в самых разнообразных условиях — от ограниченного пространства до открытого поля. Начинающие и пришлые монахи не владели многими составными частями этого комплекса. Тот, кто желал покинуть монастырь, должен был померяться силами с опытными монахами-бойцами на каждой из существовавших "тринадцати застав". Монах, не прошедший испытание, оставался в монастыре. Комплекс, созданный лучшими наставниками Шаолиня, вобрал в себя всю наиболее эффективную технику, в том числе, такие закрытые разделы как воздействие на болевые точки, систему заломов суставов и освобождения от захватов. Комплекс базировался на многочисленных подсечках, разворотах, прыжках, причем иногда предполагалось нанесение до четырех последовательных ударов ногами в прыжке, что позволяло вести бой с несколькими противниками одновременно.

С эпохи Фуюя был не только поднят уровень шаолиньских бойцов, но и шаолиньцюань стал существовать как единая стилевая система (сегодня шаолиньское направление насчитывает свыше 360-ти основных стилей).

В XVI веке генерал Юй Даю в поисках мастеров боя с палкой (посохом) заехал в Шаолиньский монастырь, но ему пришлось констатировать, что умение вести поединки с посохом то ли полностью утрачено монахами, то ли его никогда и не было. В результате Юй Даю сам принялся обучать монахов приемам боя с оружием, а впоследствии два монаха в течение трех лет изучали в действующей армии реальные способы ведения боя с длинным оружием, в том числе и с палкой.

Определенный интерес представляет процесс обучения даосских воинов-монахов:

Иглоукалывание было известно в Восточной Азии еще со времен Желтого Императора и заключалось в регулировании жизненной энергии ци в организме человека, а иногда и животных, посредством воздействия на биологически активные точки металлическими или костяными иглами, надавливанием пальцами или прогреванием в соответствии с биоритмами.

Астрономия описывала циклы солнечного и лунного годов, а также Сатурна и Юпитера, Марса и Венеры [карты звездного неба в Китае известны еще с V в.до н.э. - знаменитые Мавандуйские раскопки подарили миру трактат "Вычисления по пяти звездам" "Усин-чжань" датируемый 170 годом до н.э. и карты 28 экваториальных созвездий датируемые 433 годом до н.э.; позднее на основе наблюдений за звездами из специально построенных обсерваторий создавались достаточно точные топографические карты - портуланы].

Геомантия - более всего характеризуемая современным термином геоморфология, но с практическим оттенком; например так, как предложил Сунь Бинь в главе "Девять Местностей" в своем великом "Трактате о Военном Искусстве": "Вот правила войны: есть местности рассеяния, местности неустойчивости, местности оспаривыемые, местности смешения, местности-перекрестки, местности серьезного положения, местности бездорожья, местности окружения и местности смерти. ...Тот, кто не знает обстановки гор, лесов, круч, оврагов, топей и болот, не может воспользоваться выгодами
местности".

Военная стратегия и ратное искусство, основу которого составляли: вождение боевой колесницы, стрельба из лука, кулачный бой, фехтование и бой на пиках; алхимия духа и воплощение - основной формой обучения здесь являлись психомоторные военные танцы у у, называемые даоинь .

В результате взаимообмена методами между монастырской и армейской школами ушу монахи перенимали большинство эффективных методов боя, а затем переосмысливали их в рамках чань-буддийской традиции, придавая им духовную глубину и делая методики более стройными.

Не было резкой границы также между ушу армейским и ушу народным: рекруты набирались из деревенской среды, поэтому новобранцы уже имели опыт обращения с оружием, занятий кулачным боем и участвовали в народных боевых праздниках. Многие народные мастера с XVI—-XVII веков активно привлекались в качестве инструкторов для обучения воинов.

К концу XVII- началу XVIII века шаолиньцюань приобретает свой окончательный вид. Помимо кулачного искусства, монахи владели знаниями о строении человеческого тела, основами управления энергией ци, работой с несколькими десятками видов оружия, основами врачевания и многим другим.

В 1928 году Шаолинь оказался в центре междоусобных войн китайских милитаристов. Результат оказался для монастыря плачевным — солдаты армии Фэн Юйсяна сожгли Шаолинь, и во время сорокадневного пожара была уничтожена часть бесценных шаолиньских трактатов, считавшихся канонами шаолиньского искусства.

Тайцзицюань создавался и развивался в рамках даосской традиции, и в основу его мифологической версии были положены легенды о древних алхимиках, создателях внутренней пилюли бессмертия, небожителях и магах. Самым легендарным из всех основателей тайцзицюань считается Чжан Саньфэн, при этом в традиции тайцзицюань сложился образ единой внеисторической личности, так как это имя носили два человека, но один их них жил в XIII веке, а другой — в XVI веке.

Автором основополагающего трактата "Рассуждения о тайцзицюань", а также составителем "Канона тайцзицюань" считается мастер Ван Цзунъюэ. Народная традиция считает его непосредственным учеником даоса Чжан Саньфэна, жившего в XVI веке, но этих людей разделяет, по меньшей мере, две сотни лет, поэтому более правдоподобна версия о том, что Ван Цзунъюэ представлял четвертое поколение учеников мастера Чэнь Вантина, который и является реальным создателем тайцзицюань.

Чэнь Вантин родился в деревне Чэньцзягоу в провинции Хэнань, где уже проживали восемь поколений рода Чэнь. В тридцатые годы XVII века он служил охранником в родном уезде. В его задачу входили отражение набегов местных бандитов, поддержание порядка и разрешение споров между жителями деревни. В 1641 году Чэнь Вантин покинул военную службу и удалился от людей, переосмысливая суть занятий боевыми искусствами и обратившись к поискам духовно-мистического истока жизни. Ему удалось соединить даосскую теорию "вскармливания жизненности" через управление ци с приемами кулачного искусства. Ранний вариант стиля, созданного Чэнь Вантином, мало напоминал современный вид тайцзицюань. Боевому аспекту уделялось гораздо больше внимания, чем установлению гармоничной циркуляции ци. За основу Чэнь взял наиболее эффективную и распространенную в то время систему, разработанную в XVI веке генералом Ци Цзигуаном и состоявшую из тридцати двух базовых приемов кулачного искусства. Таким образом, в основу одного из первых внутренних стилей были положены базовые приемы и принципы внешних стилей, даосское искусство было лишь приложением к приемам высокоразвитого армейского ушу. Из тридцати двух приемов Чэнь Вантин выбрал двадцать девять и составил из них пять базовых комплексов тайцзицюань. В процессе занятий ставилась цель достижения предельной стадии внутренних трансформаций — Великого предела (Тайцзи). Военно-прикладная и мистико-ритуальная стороны ушу гармонично слились, и боевая форма движений стала оболочкой для духовно-философского учения о предельном состоянии духа в момент практики тайцзицюань.

Из пяти базовых и двух особых таолу, введенных в практику Чэнь Вантином, к сегодняшнему дню остались только два. Они изменились: увеличилось количество плавных, медленных движений, возросла их техническая сложность, в частности, стали употребляться многократные повторы вращения кистью, поясницей, всем корпусом, что позволяло в большей степени индуцировать ток ци внутри организма. Стиль чэнь тайцзицюань иначе называется "старой ветвью".

В течение полутора столетий стиль не выходил за пределы семьи Чэней, и первым посторонним человеком, которому удалось к нему приобщиться, стал Ян Лучань, принятый слугой в дом внука Чэнь Вантина — Чэнь Чансина. Впоследствии Ян Лучань стал создателем нового стиля, в котором медленное превалировало над быстрым, использовался более растянутый выброс силы, характер движений был преимущественно плавным. Ян Лучань впервые вынес тайцзицюань на суд аристократии и придал своей школе светский характер. Для него сохранение здоровья посредством занятий тайцзицюань, обретение чистоты духа имели не менее важное значение, чем боевой аспект. Стиль ян тайцзицюань был ориентирован на особое духовное восприятие собственного тела.

Стиль, созданный Ян Лучанем, получил название "большой ветви" тайцзицюань. Основным партнером Ян Лучаня в парной работе был его сын Ян Цзяньхоу, умевший просто и доступно объяснить как смысл движений, так и философские основы тайцзицюань. Его направление стало называться "средней ветвью" тайцзицюань. Для этой ветви были характерны округлые, дугообразные движения, исключались резкие, взрывные выбросы силы, передергивания корпусом и поясницей, отчего геометрия движений стала проще, а дыхание плавным и размеренным. Таким образом, школа ян все дальше отходила от своего первоисточника — школы чэнь. Последовательность движений в комплексах осталась той же самой, но их характер и принципы значительно изменились.

Окончательную форму школа ян тайцзицюань приобрела благодаря усилиям сына Ян Цзяньхоу — Ян Чэнфу, направление развитое которым так же, как и направление его деда Ян Лучаня, называлось "большой ветвью", но отличалось от него по форме. Ян Чэнфу предпринял громадную работу по сведению воедино принципов тайцзицюань. Его труд "10 важнейших требований в трактовке тайцзицюань" до сих пор считается каноном тренировки, в него заложена важнейшая мысль: "Внешнее и внутреннее взаимосочетаются — тренировка в тайцзицюань заключена в упражнениях духа ... Так называемое "раскрытие" — это не только разведение рук и ног, но сердце и воля также должны раскрываться. Так называемое "соединение" заключено не только в том, что руки и ноги должны сдвигаться, но дух и воля также должны соединяться в гармонии, если сумеешь сочетать воедино внутреннее и внешнее, то станешь целостен и неразрывен". Ян Чэнфу видел в каждом приеме тайцзицюань стимул для внутреннего движения, то есть плавная непрерывность движений комплекса переносилась на цельность и неразрывность природы человека. "Большая ветвь" Ян Чэнфу и сегодня считается классической для стиля ян тайцзицюань.

Одним из первых учеников Ян Лучаня был У Юйсян. Отдельного стиля ян тогда еще не существовало, и У Юйсян изучал "старую ветвь" стиля чэнь, овладев ее полным комплексом за два года. Оказавшись в провинции Хэнань У Юйсян повстречал там Чэнь Ципина и с его помощью овладел "новой ветвью" стиля чэнь. В результате было создано принципиально новое направление в тайцзицюань, названное "малой ветвью" (иначе — "первым" стилем у). Основополагающим принципом стало не управление циркуляцией ци, а обретение запредельного спокойствия духа, в котором и заключается секрет рождения волевого импульса, творческого посыла к любой деятельности или мысли. Боевое мастерство достигалось в первую очередь за счет внутреннего энергетического усилия, а не просто за счет рационального блока или удара. Именно в этой школе существовала глубокая теория тайцзицюань как внутреннего стиля, направленная не столько на боевую практику и оздоровление, сколько на внутренние осмысление вселенских процессов.

Средний сын Ян Лучаня — Ян Баньхоу, отличавшийся невыдержанным характером, был отдан в обучение У Юйсяну, чтобы тот обучил его гражданским дисциплинам. Но У Юйсян показал Ян Баньхоу свою ветвь тайцзицюань, считая, что в будущем это принесет свои плоды. После этого и Ян Лучань стал обучать сына своей школе. В результате на основе "малой ветви" стиля у ("первого") и "старой ветви" стиля Чэнь, переданной Ян Лучанем, сформировался характерный облик школы, преподаваемой Ян Баньхоу. Это направление было предельно боевым, однако его эффективность заключалась не столько в силе удара или быстроте передвижений, сколько в особом умении "прилипнуть" к конечностям соперника, плавно следовать его движениям, обращая силу нападающего против него самого.

Учеником Ян Лучаня и Ян Баньхоу был маньчжур Цюань Ю, который считается создателем стиля у тайцзицюань ("второго"). Окончательное формирование стиля связано с именем сына Цюань Ю, принявшего китайское имя У Цзянцюань. Движения стали еще более плавными, предельно собранными, были исключены прыжки, притопывания, резкие движения, еще присутствовавшие тогда в стиле ян. Базовые принципы и последовательность движений остались прежними, но изменились формы стоек и некоторые приемы. Движения в стиле у узкие, очень собранные, при толчках и ударах руки в локтях никогда полностью не выпрямляются. Многие технические действия выполняются с небольшим наклоном корпуса вперед, что обусловливается в основном боевой необходимостью включать в удар импульс всего тела (другие стили тайцзицюань предписывают держать корпус прямо).

Одним из учеников У Юйсяна был Ли Еюй, который развил теорию стиля у тайцзицюань ("первого") как внутреннего стиля. В своем "Каноне тайцзицюань" он выделил такие ключевые моменты, как спокойное сердце, подвижное тело, густое ци, использование цельного усилия и сконцентрированный дух. Лучшим учеником Ли Еюя был Хао Хэ, который в течение двух лет перенимал стиль, а затем еще около шести лет совершенствовал его, доводя до идеальной формы. Благодаря трудам Хао Хэ "первый" стиль у стали называть стилем у-хао тайцзицюань.

В 1911 году пожилой Хао Хэ, приехавший в Пекин, тяжело заболел, и опытные медики признали его безнадежным. Но Хао Хэ выходил знаменитый мастер ушу Сунь Лутан, и в благодарность за лечение ему были переданы все секреты стиля. Переработав старый комплекс, Сунь Лутан создал собственное направление — стиль сунь тайцзицюань, основанный на принципе "открытия-закрытия", то есть на сочетании движений назад и вперед, а также на концентрации и выбросе силы. За быстрые короткие передвижения стиль получил название "подвижного тайцзицюань".

Итак, первый из стилей тайцзицюань, стиль чэнь был создан в XVII веке, стили ян и у-хао в XIX веке, стиль у на рубеже XIX и XX веков и, наконец, стиль сунь в ХХ веке.

Стиль синъицюань вышел из обыкновенного боя с использованием копья и первоначально не предполагал никакого особого духовного начала. Но впоследствии в среде закрытых даосских школ особое символическое звучание приобрело взаимодополнение и взаимоотрицание пяти первостихий, положенное в основу теории синъицюань. Название "кулак формы и воли" понимается как символ единства внешнего и внутреннего в человеке .

Каждой из первостихий китайской натурфилософии (металлу, дереву, огню, воде, земле) соответствуют пять базовых ударов синъицюань — рубящий, прямой, буравящий, взрывающийся и отводящий. Любая атака — это короткий, резкий взрыв, направленный на выброс внутреннего усилия, поэтому внешне синъицюань выглядит жестким стилем. Пять первостихий связаны между собой взаимодополнением и взаимоотрицанием, это взаимодействие положено в основу теории атаки и защиты: линию взаимоотрицания используют для защиты, линию взаимодополнения — для развития атаки и перехода от одного приема к другому.

Реальным создателем стиля считается живший в XVII веке Цзи Цике по прозвищу Лунфэн. Он применил принципы боя с оружием к кулачному искусству и, отменно владея техникой копья, рассматривал руку как продолжение оружия, таким образом при ударе кулаком можно достичь такой же мощи, как и при ударе копьем. Другим источником боевого опыта Цзи Цикэ стало наблюдение за повадками и боевой тактикой животных. Сейчас в стиле используются движения двенадцати священных животных, а важнейший принцип синъицюань гласит, что нельзя слепо копировать движения животных, следует овладеть их внутренним настроем.

Впоследствии синъицюань разветвился на три основных направления — шаньсийское, хэбэйское и хэнаньское, но философско-духовное наполнение, связанное с теорией пяти первостихий (усин), он получил благодаря деятельности Ли Фэйюя (Ли Лонэна). Пять стихий постоянно переходят одна в другую и не имеют стабильной формы, так и один прием бесконечно сменяется другим. Таким образом, посредством синъицюань человек обретает чувство неразрывности с природным миром, со всеми вещами и явлениями.

Одним из самых величайших за всю историю китайского ушу мастеров был Сунь Лутан, который перенял тайные разделы синъицюань у ученика Ли Лонэна Го Юньшэня, обучался багуачжан и на основе совмещения тайцзицюань и синъицюань создал стиль сунь тайцзицюань. Его перу принадлежат труды "Учение синъицюань", "Учение багуачжан", "Учение тайцзицюань", "Истинное описание смысла кулачного искусства".

Основу багуачжан составил древнейший принцип символизации всевозможных природных трансформаций и изменений в человеке через восемь триграмм и 64 гексаграммы. Все передвижения в багуачжан осуществляются по кругу, причем боец постоянно переходит с одной окружности на другую, описывая таким образом "восьмерки".

Каждой части человеческого тела соответствует одна из восьми триграмм, то есть тело человека оказывается полностью вписанным в круг из восьми триграмм. Вся техника багуачжан основана на сложнейших вращениях ладонями и предплечьями, которые материализуют так называемое "буравящее усилие", спирально проходящее от ступней через все тело в кончики пальцев.

Каждая из восьми базовых форм в багуачжан состоит из восьми приемов, таким образом, шестьдесят четыре гексаграммы воплощены в виде шестидесяти четырех приемов.

Признанным патриархом багуачжан считается живший в XIX веке Дун Хайчуань, положивший в основу ведения поединка многочисленные вращения и изменения в позициях, что соответствовало даосским принципам реализации "небесного круга" на земле.