Славутич — теперь за...

В середине декабря этого года Чернобыльская атомная станция будет закрыта. Официально и на этот раз окончательно. Единственный работающий на сегодняшний день четвертый блок начнут, как выражаются профессионалы, выводить из эксплуатации. Событие важное. Значимое не только для Киевской и Черниговской областей, но и для всей Украины. Для ее экономики (ведущие энергетики страны силятся сейчас понять, какой другой источник энергии сможет заменить ЧАЭС). Для ее политики, ведь закрытие станции — важнейший поворот в развитии украино-европейских отношений. Закрытие станции приведет также к росту безработицы в средней части Украины, а еще — к вероятной смерти самого молодого украинского города, нынешнего спутника ЧАЭС Славутича.
Такие общественно важные события происходят нечасто, но всячески возбуждают человеческое сознание. Так называемый глас народа в такие периоды слышен особо отчетливо даже при таких мило-авторитарных политических режимах, как нынче на Украине. Все думают: кто, зачем и почему виноват, как такое могло случиться, что нам теперь остается делать? Но главный вопрос, ответ на который ищет общественность в такие пограничные ситуации, — как выжить? Наш корреспондент попытался выяснить, как на эти проблемы отвечают разные люди, так или иначе связанные с ликвидацией последствий аварии на ЧАЭС и снятием станции с эксплуатации.

Руководство станции
Меньше всего чувство ответственности развито у тех, кто ее (ответственность) непосредственно несет, — у руководства: станции, энергетики, всей страны. Оно не особо затуманивает свои светлые головы противоречивыми вопросами о будущем всех нынешних работников ЧАЭС (а это — что-то около пяти тысяч человек), о будущем станции и энергетики Украины вообще. Оно сняло с себя ответственность. Поясню.
Решение о \"начале снятия последнего блока с эксплуатации\", по большому счету, принималось Украиной не самостоятельно. Это — результат долгого и продуктивного влияния европейских политических сил и ведущих энергетиков всего мира. Лидеры европейских держав учли позицию своих граждан. А граждане боялись всяких сильных ветров с востока, измеряли уровень радиации в воздухе и при всяком удобном случае ругали свои власти за бездействие по отношению к Украине. Энергетикам-атомникам ЧАЭС мешала как бельмо на глазу: Чернобыль надо было забыть — и чем быстрее, тем лучше — и далее, безо всяких общественных страстей, продолжать развитие атомной энергетики.
Европа, естественно, оказалась сильнее. Станцию закрывают. Из слов непосредственных руководителей выходит, что никто из них не несет за это ответственности. Руководство станции за годы продуктивной работы научилось делать обреченные лица на пресс-конференциях, удрученно наклонять головы и молвить что-то вроде: \"Так хочет высшее руководство, куда уж нам?\" и добавляет, что такое быстрое закрытие станции — безумная с точки зрения экономики акция, а сам процесс закрытия — ужасно дорогой, а главное, до сих пор неисследованный, а значит, очень рискованный.
Денег на закрытие по всем правилам не хватает. Неизвестно, куда девать остатки атомного топлива. Большую часть его сливают в специальные цистерны, но их не хватает уже сейчас, а на новые опять-таки нет денег. На, казалось бы, простой и логичный вопрос: \"А сколько времени топливо будет находиться в цистернах, и если его сольют, то когда и куда?\" —ответа нет. Руководство лишь разводит руками и удрученно добавляет, что вред в случае излияния топлива будет нанесен неимоверный.
Также до сих пор не ясна судьба печально известного четвертого блока, где, собственно, и произошла сама катастрофа, и который сразу во избежание чудовищных последствий был накрыт так называемым \"саркофагом\". Это тогда называли \"временной мерой\". Когда истекает это время?
А занятость работников?
А судьба города Славутич?
Руководство станции мнется и советует задать эти вопросы высшим чинам Украины. Попробуем.

Руководство Украины
Высшие украинские чины про Чернобыль говорят часто. Практически на каждой международной встрече, когда поднимается какой-либо насущный вопрос (например, возможное кредитование), европейские политики хитро улыбаются (в душе) и говорят лишь одно слово: \"Чернобыль\". Начинаются оправдания, обещания, планы на будущее и клятвенные заверения. В декабре этого года их начнут наконец исполнять.
Намного реже высшие украинские чины появляются непосредственно на станции. Но иногда все же встречаются \"с народом\" Чернобыля. По слухам, атмосфера и содержание этих встреч бывают очень похожи на свидание с народом Владимира Путина: то же недоверие, тот же опущенный взгляд и, в общем-то, никому не нужные слова.
\"Придется пожертвовать Чернобылем, поскольку без международной финансовой помощи выжить никак нельзя\", — говорят руководители. \"Придется пожертвовать вами\", — читают в глазах руководителей люди.
Люди Чернобыля — в основном это нынешние или уже уволенные работники станции — не могут понять руководителей. Жертвовать людьми страны ради ее будущего, по их мнению, — это не залог счастья. Так счастье построено быть не может.
Украинское руководство это, в общем-то, понимало. Руководство Украины знало, в отличие от многих, истинную нынешнюю цену Чернобыльской станции. Даже при одном работающем блоке она поставляла около трети всей энергии в стране. Чернобыль закрывали, а параллельно строили другие, меньшие, станции по добыче энергии. Они должны были не только возместить энергетический ущерб после закрытия ЧАЭС, но и занять большинство ее работников. Новые станции будут готовы лет этак через двадцать. Станцию приходится закрывать сейчас.
Жителей Славутича пытались занять работой в американских и европейских компаниях, контролирующих ЧАЭС. Во-первых, рабочих мест оказалось не так много, а во-вторых — цель этих фирм была лишь в том, чтобы активно влиять на скорейшее закрытие ЧАЭС. Цель достигнута. Американским фирмам в Славутиче делать больше нечего. Скоро исчезнут.
Славутич работал на ЧАЭС. Умирает станция, но город — хороший, красивый, где треть населения потенциально сильная молодежь, — пытаются спасти. Славутич сделали даже свободной экономической зоной. Но бессмысленно — невозможно искусственными методами спасти умирающий город.

Владимир УДОВИЧЕНКО
Владимир Удовиченко — мэр города Славутича. Оптимист, говорят, даже любим жителями. Он — главный организатор ежегодного сентябрьского фестиваля юношеской эстрады, музыки, танца и прессы \"Золотая осень Славутича\".
Это тоже попытка выжить — расчет на молодежь. Славутич — наверное, единственный в мире город, где треть населения — несовершеннолетние ребята. Они знакомы с чернобыльской трагедией лишь по рассказам родителей. Они живут другим. Этот ежегодный праздник, на который тратятся огромные деньги, — для них.
Но не только для них. \"Золотая осень Славутича\" — это своего рода реабилитация перед миром. Не зря сюда ежегодно приглашают журналистов. \"Это несправедливо, — считает г-н Удовиченко, — что все журналисты, рассказывая о Чернобыле, акцентируют внимание лишь на негативном. Мы хотим показать, что даже из самой ужасной трагедии человек способен выбраться\". Другими словами, ежегодно в самый молодой и, наверное, самый загрязненный радиацией город приглашают журналистов, чтобы показать: здесь тоже люди, посмотрите, они даже улыбаются. Иногда.

О тех, кто там живет
До недавнего времени, пока угроза закрытия Чернобыля не была столь реальной, жители Славутича были почти счастливы, и им очень не нравились сочувственные улыбки и походя брошенные фразы вроде: \"Бедненькие, живут среди радиации\". Жители Славутича радиации в общем-то не боятся: и привыкли, и поняли, что слухи о ней — во многом политическая игра.
Радиации они не боятся настолько, что главными героями своих баек и сплетен сделали тех фанатов, что до сих пор живут в умершем и запрещенном городе Чернобыле (около 20 километров от станции). \"Истинные чернобыльцы\" в 20 км от станции даже рожают детей и выращивают овощи.
Нужно понять точно: все те, кто после чернобыльской катастрофы хотел уехать подальше от злополучной станции, давно от нее уехали. Я думаю, многие помнят массовый исход коренных жителей из района трагедии в конце 80-х. Остались истинные фанаты-специалисты, те, кому некуда было уезжать, или просто фаталисты.
Тогда же в Чернобыль съехались различные специалисты по атомной энергетике со всего Союза. На этот отважный шаг было несколько объективных причин. Во-первых, зарплата — в первые годы после катастрофы нигде не платили так много, как на ЧАЭС. Во-вторых, квартиры. Их в Чернобыле раздавали тогда бесплатно. В-третьих, фанатизм. Один мой знакомый сравнил отважных энергетиков с настоящими докторами, которые всегда стремятся в места массовых заражений и распространений новых, неизведанных медициной болезней. Для них это — настоящая работа, настоящая жизнь.
Что будет с людьми Славутича после декабря этого года?
Специалисты по атомной энергетике разъедутся по домам. Свое они уже заработали, а новое место для получения хороших денег истинному специалисту найти несложно.
Останутся коренные жители. И их дети. Те, кто по всякого рода патриотическим предубеждениям не захочет уезжать.

Город
Славутич — очень симпатичный город. Строился в экстренном порядке после катастрофы, каждую часть города творили разные братские республики. В Славутиче есть таллинский, киевский, московский, минский, алмаатинский и другие районы. Все это придает городу неповторимый советский колорит счастливого будущего.
В городе много дворцов культуры и детского творчества. Хороший стадион. Несколько неплохих гостиниц, а одна даже — по-настоящему европейского уровня. Хорошие кафе и рестораны. Много магазинов, правда, дороговатые. По городу можно спокойно гулять хоть всю ночь — никто не пристанет.
Особенно приятны в Славутиче солнечные деньки. Тогда обыкновенно тихий и спящий город оживает: все выходят гулять и пытаются быть счастливыми.
Мэр Владимир Удовиченко не знает, что будет дальше. Но он говорит: \"Я — капитан корабля, который якобы тонет. Я уйду отсюда последним, но до этого попытаюсь-таки его спасти\".

Спор и выводы
Мы сидели в гостинице и обсуждали судьбу Славутича. До этого днем ездили на станцию. И поняли ужасную вещь: никто не может ничего сказать наверняка.
Директор станции заявил, что он не может точно оценить тот вред, который наносится ежедневно жителям окрестных городов. \"Пока, — добавил он, — вроде живем\". Радиация — новая отрасль в науке. Всё изучают на своих же ошибках. Жители Славутича в этом смысле тоже очень полезны — как подопытные кролики.
Есть вариант: запретить жить, скажем, в пятистах километрах от станции. Но тогда и на Украине появятся беженцы, ведь обыкновенному славутчанину некуда деваться.
Остается вариант — попытаться выжить: без станции и правительства, без обещаний и разочарований в их нереализованности, без Кучмы и ЕС, без России и Америки. Выжить самим.

Александр ИВАНСКИЙ
18.12.2000

http://2000.novayagazeta.ru/nomer/2000/ … -s39.shtml