Василий III двадцать лет был женат на Соломонии Сабуровой и не имел детей. Что делать, отправил ее в монастырь и в январе 1526 года женился на Елене Глинской. Фокус, однако же, в том, что Елена что-то тоже не спешила зачинать. И вот, ближе к концу 1529 года, когда установился санный путь, супруги отправились молиться о наследнике. Ехали они в Кириллов, но по пути завернули в Корнилиеву обитель. И правильно сделали.

Рассказывая о Введенском Оятском монастыре (где, кстати, был зачат и Александр Свирский), я говорил, что во Введенских местах силы чаще всего обитает богиня зачатий, безгрешная Хоть. Корнилиев монастырь – как раз Введенский. Это, конечно, вовсе не значит, что в 16-м веке в нем поклонялись Матушке Гинекологии. Это значит лишь, что ей в этом месте поклонялись изначально, а ко времени Корнилия о прежнем культе осталась смутная память. Вполне достаточная, впрочем, для того, чтобы назвать монастырь Введенским. А также и для того, чтобы великокняжеская чета отправилась туда помолиться о сыне. И, быть может, испить пользительной  водицы из тамошних источников.

Еще только приступая к своему проекту, я поминал о чудесных железистых источниках, которые бьют в Корнилиевом месте силы, о санатории, который был там до революции… Может быть, когда-нибудь я к этому еще вернусь.

А сейчас представьте себе удивление государя, который приехал в монастырь к знакомому игумену, а того там и нет. Ну, отвечайте (обратился Василий к монахам) отчего он ушел, небось пособачились? Братия вскричала: нет, он ушел ради любви Христовой. Ладно, Василий послал за Корнилием, сказал: пусть ждет, когда я поеду назад. На обратном пути снова заехал. Святой уже был на месте. Все долго молились Богородице, потом Корнилий еще отдельно молился, и вот – был зачат ребенок. Он родился аккурат 25 августа 1530 года, был назван Иваном, стал первым русским царем. Великая радость! Монастырь сразу получил большие земельные угодья в Комельской и Обнорской волостях.

Василий строго порекомендовал Корнилию больше не покидать своей обители. А Геннадий остался на Сурском озере и вскоре там под его руководством возник монастырь, который долго еще назывался Новой Корнильевой пустынью. Так впервые пересеклись судьбы Грозного царя и святого. Но это не все. По монастырским делам Геннадию приходилось бывать в Москве, где однажды его пригласила жена боярина Романа Юрьевича Захарьина. Попросила благословить детей Даниила, Никиту и Анастасию. Анастасии Геннадий сказал: «Будешь нам царицей». Она и стала женой Ивана. А в 1549 году Геннадий стал восприемником первой дочери молодого царя. Тут опять все завязано на деторождении, на проблемах наследования трона. Если учесть, что от Романа Захарьина пошла фамилия Романовых, можно заподозрить причастность Геннадия даже к тайне смены русских династий. Во всяком случае, один из монахов, постригшихся в Геннадиевом монастыре имел к этой тайне некоторое отношение (см. место силы "Ферапонт").

Сейчас этот дух, впрочем, дремлет. Действует разве что в литературе, которая в России заменяет уничтоженную попами национальную мифологию. В сказках он называется Кощеем Бессмертным. В романах является под многими именами. Например, в «Идиоте» Достоевского это Тоцкий, похитивший девицу Настасью Филипповну (точнее – ее девство). А князь Мышкин (Иван-дурак, идиот, рыцарь бедный) пытается ее спасти.

Разумеется, похищение девиц и подавление свобод добрых молодцев – лишь один из аспектов мифологии Кощея. На самом-то деле он собиратель любых сокровищ: женщин, золота, душ, земель… Например, когда о московских князьях говорят, что они собиратели русских земель, этим только подчеркивают коренную кощеистость власти в России.

Судя по сказкам, Кощей в свое время был добрым молодцем (во всяком случае прошел обряд посвящения у Бабы Яги), а потом увлекся собирательством и превратился в ревностного стража своих приобретений. И вот апофеоз Кощея: старик, чахнущий над символическим златом и заживающий чужой век. Скупой рыцарь, Великий Инквизитор (опять Достоевский), старый князь Болконский – все это разные аватары Кощея, душителя вечно обновляющейся жизни. В некотором смысле Кощей – тот же Кронос, пожирающий собственных детей (Иван, убивающий сына Ивана и оставляющий царство стерильному Федору, а в результате – через Смуту – Романовым). Бессмертие всякого Кощея – это бесплодная косность длящегося умирания. Геронтократия и застой в Советском Союзе – как раз последняя фаза Кощеева сценария. Приход Горбачева иным показался явлением молодца. Увы, эти молодцы даже в сказках нередко оказываются дураками.

Иван поначалу уж точно был добрым молодцем, но потом превратился в Кощея. Процесс превращения запустила смерть Анастасии, отравленной в 1560 году, а в завершающую фазу эта архетипическая метаморфоза вступила на исходе 1564 года, когда царь затворился в Александровой слободе, из которой 2 февраля 1565 года возвратился в Москву уже совершенным Кощеем – опричнина и все такое.

Теперь вопрос: кому ставить памятник – молодцу или Кощею? Молодой Иван IV, безусловно, заслужил нечто большее, чем просто памятник. Но ведь помнят-то люди тирана. Особенно – после того, как Эйзенштейн в своем фильме изобразил государя – ну, полным Кощеем Бессмертным. Судя по дурацким спорам, Ивана считают Кощеем и попы, и иванопоклонники. Во всяком случае, Опричные братья совсем не случайно выбрали для поселения именно деревеньку Кощеево. Сами они, конечно, ни бельмеса не смыслят в родной мифологии, но архетип, который ведет их по жизни, действует снайперски.

Все, хватит кощунствовать (рассказывать мифы о Кощее), пора возвратиться к Геннадию, доброму гению молодецкого начала царствования Ивана. Святой умер 23 января 1565 года, ровно в то время, когда Иван в Александровой слободе бесповоротно перерождался в Кощея. Почитание Геннадия началось сразу же после смерти, а в 1646 году были обретены его мощи. Поп, к которому мы приехали, когда девушки сбили нас с пути к Сильвестру, сказал: «Геннадий очень сильный святой. Бывают святые посильней и послабей. Геннадий очень сильный. Когда обращаешься к нему, сразу чувствуешь ответ. Он – как Никола». И указал дорогу на Сурское озеро.